Взрывоопасный догмат

Создавши по образу Твоему, Человеколюбче, человека, и умерщвлена грехом преступления ради, распенся на лобнем, спасл еси.

Воскресный канон, глас 3, песнь 4.

Яко непобедимому оружию, щиту непреобориму, и яко скипетру Божественному, поклонимся Кресту Твоему, Христе, Пресвятому, им же мир спасеся и ликует Адам.

Стихира на Воздвижение Честнаго и Животворящаго Креста Господня.

Церковь охраняется от заблуждения своим литургическим богословием.

Прот. Михаил Помазанский.

В 1973 ГОДУ О. СЕРАФИМУ волей свыше случилось защищать Церковь от чуждого нового влияния, которое, по его словам, не только разрушительно по сути, но «может привести к полной катастрофе». Речь идет о догмате искупления, ложное толкование которого было выдвинуто в начале нынешнего века первоиерархом Русской Зарубежной Церкви митроп. Антонием (Храповицким). После раскола 1054 года западные богословы трактовали искупление как «морально–правовую» категорию, против чего решительно выступил митроп. Антоний. Но он впал в другую крайность, полагая, что наше искупление греха и смерти произошло не посредством страданий и смерти Христа на Голгофе и Его воскресением (как испокон веков полагали святые Отцы), а посредством «мучений душевных и сострадательной любви» в Гефсиманском саду.

Предводительствуя «избранным ученым монашеством», митроп. Антоний считал, что Крест имеет скорее поучительное, так сказать, прикладное значение, дабы темные, невежественные верующие, неспособные уразуметь «мучений душевных» (что, по его мнению, и породило искупление), прониклись страданиями физическими. Отец Серафим, некогда и сам относившийся к «избранным ученым умам», быстро узрел возможные последствия такого взгляда — он порождал «снисходительное отношение ко Святому Кресту». Отец Серафим писал: «Тут разделение православных христиан на две категории — масса и элита, которая не нуждается в Кресте. Похоже на тайное общество масонов. Против этого — все святые Отцы, Богослужения, Литургия. Все ставят в центр Голгофу. Вообще это очень похоже на западных протестантских писателей его (митроп. Антония) времени, Эллен Уайт, основательницу секты адвентистов 7–го дня, и других».

Митроп. Антония знают и помнят как любящего пастыря, человека весьма незаурядного, однако очевидно, что в богословии он не отличался точностью. Отец Серафим писал: «Хотя митроп. Антоний и любил говорить о возвращении к первоистокам, Отцам Церкви и т. д., но, как особенно явствует из его «догмата», здесь он неверен этому: он принадлежал скорее к литературной интеллигенции, чем к святоотеческой школе, как оптинские Отцы».

В 1925 году новый «догмат» стал выдвигаться как официальное учение Русской Зарубежной Церкви и вызвал всеобщее смятение. Иерархи, приверженные святоотеческим традициям, вынуждены были вступить в защиту истинного учения об искуплении.

Серьезными полемическими работами против нового толкования догмата откликнулись Владыка Феофан Полтавский (соучредитель Русской Зарубежной Церкви), архиеп. Серафим (Соболев), перешедший позже в Болгарскую Церковь, святой афонский старец Феодосий Карульский. Их стараниями новый «догмат» так и не был официально утвержден. Да и следующее поколение иерархов единодушно отвергло его, а некоторые даже посчитали за ересь. Среди них и архиеп. Тихон, и архиеп. Иоанн, и архиеп. Аверкий, и архиеп. Леонтий, и архиеп. Виталий (Максименко), еп. Савва, еп. Нектарий, прот. Михаил Помазанский, архим. Константин (Зайцев), И. М. Андреев, И. М. Концевич, равно и многие иные ревнители святоотеческих традиций. В то же время, по словам о. Серафима, все они «были весьма расположены к митроп. Антонию и сочувствовали ему». Изобличая несостоятельность его ошибочных суждений, они не переносили свой суд на личность. Архиеп. Иоанн, к примеру, горячо любил митрополита и написал совсем не «воинственную» статью, высветив лучшее в учении митрополита — любви Христовой и вместе с тем поправив его.

Совсем по–иному приняли новый «догмат» в иерархической группировке, для которой превыше всего были покой и безопасность. Не обладая духовной свободой Владыки Иоанна и его сторонников, клика епископов безоговорочно уверовала в провозглашенный догмат. Они и мысли не допускали, что их первоиерарх может ошибаться.