Опустилась ночь. Ария сменилась мелодичным византийским песнопением в сокрушении души. «Как поделиться мне с ней той малой толикой Афона, что сокрыта в сердце?» — подумал я, слушая греческие напевы.

Несколькими годами позже мечта моя исполнилась. Мой афонский духовный наставник, схимонах Никодим, благословил монашескую мантию для этой американки, отдавшей себя и свой чудный голос Создателю».

Меньшие братья

О Боже, расшири в нас чувство товарищества со всеми живыми существами, с нашими меньшими братьями, которым Ты дал эту землю, как общий дом с нами. Да уразумеем, что они живут не для нас только, но для себя самих и для Тебя, что они наслаждаются радостью жизни так же, как и мы, и служат Тебе на своем месте лучше, чем мы на своем.

Св. Василий Великий.

ОДНАЖДЫ УТРОМ, вскоре после переезда отцов в Платину, округа огласилась громким кукареканьем.

Отцы вскочили, бросились в трапезную и. увидели на столе петуха! Они терялись в догадках: откуда он взялся, как проник в трапезную? Петух же продолжал кукарекать.

Тут из‑за дверей раздался смех. Оказалось, что их друг, дьякон Николай, по пути увидал красавца петуха и решил купить в подарок отцам. Приехал он ночью и поместил петуха в трапезную.

В лучах рассвета петух предстал во всей красе: оперение блестело и переливалось на солнце золотом, пурпуром, синим и ярко–зеленым. «Никогда ничего подобного не видел, — признавался о. Герман, — будто из иного мира к нам залетел».

Петуху явно нравилось на новом месте. Он быстро освоился и уже по–хозяйски разгуливал по двору. Он стал «третьим братом» в скиту, и его «послушанием» было будить братий по утрам на молитву. Он приучил их доверять ему больше, чем будильнику. Петух, пробуждающий к молитве, — образ евангельский, он напоминает о предательстве и покаянии ап. Петра. Неспроста на Руси петухов называют «Петя».

В семье о. Серафима, когда он был ребенком, держали кур, и он построил новому гостю курятник, а к зиме съездил в город и купил четыре белоснежных курицы, с тем, чтобы в скиту не переводились свежие яйца. Курятник помещался рядом с кухней, и куры были всегда на виду. Сколь точен был их распорядок дня: они забирались на насест не раньше захода солнца, а просыпались точно с рассветом. О. Серафим также заметил, что у кур разные характеры, разная походка, они по–разному ищут пищу, кудахчут. Одну из них, самую «говорливую», он прозвал «Певуньей», другую — бойкую и задиристую — «Драчуньей», а ее всегдашнюю жертву — «Золушкой». Даже имея куриные мозги, можно остаться «личностью»! Бала у о. Серафима любимица, которую он кликал по–русски — «Румянец». Она не отходила от него ни на шаг.

К весне курятник перенесли подальше. Место кур заняли другие «братья меньшие». Однако покой в жизнь пустыни внес именно «золотой петушок», и случайным посетителям не понять причины.

ПРОЖИВ В ПЛАТИНЕ не один год, отцы не заводили ни собак, ни кошек, в строгости своей полагая, что скит — неподходящее место для домашних тварей. Но в один прекрасный день Нина Секо привезла подарок. Она попросила о. Германа закрыть глаза и подставить руки. Открыв глаза, он увидел у себя в руках серого котенка. Отец Герман хотел было отказаться, но практичная Нина спросила, не докучают ли отцам мыши. «Ну, что ж, — обратился о. Герман к котенку, — поймаешь за час мышь — останешься, не поймаешь — придется распрощаться».