ЕПИСКОП НЕКТАРИЙ ЛЮБИЛ рассказывать платинским отцам о России и больше всего о том, что связано с его духовным отцом, оптинским старцем Нектарием. Молитвой и благодатным прозрением много лет назад спас он свое духовное чадо от службы в Красной Армии, а его мать — от тюрьмы. Однако далеко не все рассказы увенчивались счастливым концом. Например, нельзя было без слез слушать о том, как закрывали Оптину пустынь в 1923 году, чему мать еп. Нектария явилась свидетельницей. Кто из монахов принял мученическую смерть, кто был посажен за решетку. В бывшем монастыре обосновался комсомольский комитет по ликвидации. Но даже рассказывая о таких отчаянных минутах, еп. Нектарий не терял столь ценимого отцами чувства юмора. Когда большевики нагрянули с обыском в келью старца Нектария, они обнаружили детские игрушки: куклы, мячи, бумажные фонарики, корзиночки. Старца спросили, зачем ему всё это, и он ответил: «А я сам — дитя». А когда нашли несколько церковного вина и снеди, старец ответил просто: «Это вам выпить и закусить».

Во время ареста у старца случилось кровоизлияние, один глаз опух. Сперва его поместили в монастырскую лечебницу, а потом перевезли в тюремную больницу. Увозили его на санях, напоследок он попросил: «Помогите немного». Самому уже не по силам оказалось залезть в сани. На дорогу перекрестился и отбыл. навеки.

Вспоминая Святую Русь, коей ему больше не суждено было увидеть, еп. Нектарий едва сдерживал слезы. Однажды, пробыв у отцов в Платине изрядное время, он собрался уезжать. Отец Серафим — по старому монашескому обычаю — провожал гостя колокольным звоном. Отец Герман помахал вслед машине, вернулся, а брат его всё звонил и звонил. И на лице его играла довольная улыбка.

- Чему ты рад? — спросил о. Герман.

- Какой же ты счастливый — в твоих жилах течет русская кровь! — ответил тот и отпустил колокольную веревку.

Немного времени спустя о. Герман выговорил ему за «однобокую любовь», ведь каждому народу есть чем гордиться.

- А епископ Нектарий оплакивал Оптину, — просто возразил о. Серафим.

- Ну и что? Неужели ты ничего бы не стал оплакивать в Америке?

- Великий Каньон или Золотые Ворота я бы уж точно оплакивать не стал, — улыбнулся о. Серафим.

Как человек русский, о. Герман благоговел перед изысканной византийской культурой, давшей России Православие. Иное дело — о. Серафим: он отдавал предпочтение русской культуре. И на это у него было две причины. Во–первых, он считал, что Россия — последний оплот православного мировоззрения, она была «третьим Римом», сдерживающим натиск антихриста вплоть до свержения Царя и его мученической кончины.

Такие личности, как Достоевский и Киреевский, заложили в России фундамент православного мышления, дав анализ и прошлого, и настоящего перед грядущим всемирным вероотступничеством. Во–вторых, о. Серафим любил Россию, ее страдающий ныне народ, среди которого яркими огоньками светят судьбы смиренных мучеников и стойких исповедников, от Полярного круга до знойных пустынь. Иной раз, видя в церквах истово молящихся коленопреклоненных русских бабушек, о. Серафим не мог сдержать слез. В них, в этих немощных старушках, видел он образ славного прошлого, «последних могикан» истинно русской эмиграции, кто еще помнил иную Россию, кто сознал, что Россия потеряла, и кто всем сердцем сострадал ныне братьям и сестрам на далекой Родине.

ЗА «ЖЕЛЕЗНЫМ ЗАНАВЕСОМ» шла открытая война с христианством: людям насильно вдалбливалась материалистическая идеология. На Западе враг действовал изощреннее: материализм исподволь ржавчиной разъел всю жизнь, утвердился и в религии. И бороться с таким положением неизмеримо труднее. Отец Серафим полагал, что узнав, как их братья в коммунистических странах сражаются против явного врага Церкви и веры, православные западного свободного мира найдут силы и мужество бороться с врагом тайным — обмирщенностью — и достойно сдерживать его натиск, когда время кровавых преследований наступит и на Западе. Отец Серафим твердо верил, что главное явление XX века — новомученики российские, числом они превысили пострадавших за веру на заре христианства, и о них нужно рассказать всему миру. В 1970 году в одном из писем он поведал: «Сегодня Господь дает людям два великих дара: в мире, порабощенном коммунистами — страдание, коим, возможно, по воле Божией спасется Россия; в мире свободном — свободу говорить и свидетельствовать ее, рассказывать правду о происходящем. Как, однако, мало пользуемся мы этим даром, возможно, скоро он от нас отнимется. Однако еще не вечер, и мы должны нести свое слово правды».

Еще в 1965 году платинские отцы начали печатать материалы о страданиях Русской Церкви, новых российских мучениках, выступали с воззваниями преследуемых верующих.

В 1968 году они посвятили целый номер «Православного Слова» Царю–мученику Николаю II, в том числе и статью о. Серафима о нем. К 1970 году жития новомучеников значительно прибыли в объеме и заняли видное место в журнале. Эта традиция поддерживается и ныне, после смерти о. Серафима: в каждом номере непременно рассказывается о каком‑либо новомученике.