Спасайся!»

В первые годы пребывания своего в Задонском монастыре святитель Тихон, выходя из церкви на двор, на крыльце келии останавливался, вступал в разговоры с монастырской братией и с простыми богомольцами, приходившими как из близ лежавшей слободы, так и из отдаленных мест; допускал их к благословению и убеждал чаще ходить в храм Божий. Особенно ласкал он и старался приучить ходить в церковь малых детей из слободы, и преимущественно сирот, раздавая им и в праздничные, и в простые дни по несколько копеек. Потому они почти ежедневно приходили в церковь и целыми десятками окружали его, число их доходило иногда до сотни, а после обедни входили они иногда в переднюю его келию. Положив по три поклона перед иконами, скажут вместе: «Слава Тебе, Боже, слава Тебе, Боже!» Святитель спросит: «Дети! Где Бог наш?» Они отвечают: «Бог наш на небеси и на земли». После сего он учил их молиться; возрастных заставлял твердить Иисусову молитву, а малолетних выговаривать: «Господи, помилуй, Господи, помози! Господи, услыши! Пресвятая Богородица, спаси нас; все святые, молите о нас!» и пр. Святитель похвалит их, погладит по голове, даст по копейке и по куску хлеба и отпустит. Иногда более смирным и послушным святитель давал лишнее против других. Это возбуждало зависть в прочих, даже и драку. Святитель наставлениями и увещаниями пристыжал их, заставлял виновных просить у товарищей прощения с поклонами и в знак примирения обниматься. В некоторых статьях своих сочинений он трогательно и разительно изобразил эти следы естественного повреждения. Когда святитель по нездоровью не бывал в церкви, дети войдут в храм и, увидев, что нет Владыки, уйдут вон. Тихон спрашивал келейника: «Были ли дети?» И когда узнает, что были, но ушли, заметит с улыбкой: «Они, бедные, ходят в церковь для хлеба и денег; что ты не привел их ко мне?»

Приезжих знакомых и почетных посетителей он принимал перед обедом и после вечерни и беседовал с ними довольно. Когда он был здоров, то разговор его был жив и быстр. Он приспособлял его к состоянию, званию и обстоятельствам посетителей. С молодыми говаривал об опасности страстей и светских развлечений, со старыми о совершенном отвержении от мира и упражнении в богомыслии, с отцами о воспитании детей в духе христианского благочестия, с детьми о почитании родителей. Каждому делал приличные поучения и всегда их подтверждал изречениями Священного Писания и примерами из Церковной истории и жития святых. Но свт. Тихон не любил допускать к себе посетителей до обедни. Если келейные, по просьбе кого-либо из знатных посетителей докладывали ему об них, он просил их отказывать им, кланялся им, умоляя их, чтобы они не допускали никого прерывать утреннее его богомыслие. Если же не мог отказать по усильным просьбам, то его свидание с такими посетителями было уныло и грустно. Однажды любимый святителем Тихоном помещик, несмотря на слова келейника, что Преосвященный не принимает, сам вошел в келию Тихона. Тихон не допустил его до благословения. Нередко отказывал он в приеме тем, которые приезжали только из любопытства. Не любил он, когда знакомые или незнакомые ему являлись с женами разряженными. Он прямо говаривал, что если щегольские и нескромные их наряды для супругов и домашних, то они совсем не нужны, ибо и без них они должны нравиться; а если для чужих, то обнаруживают только постыдные желания. Видя разряженных, разрумяненных и распудренных жен, Тихон со слезами говорил: «Бедные христиане, ослепленные, смертное тело свое убирают и украшают, а о доброте душ своих едва ли когда вспомнят, кои от грехов очернили, аки мурин, незнающий Бога и неверующий во Христа Сына Божия». В его сочинениях есть много сильных обличений щегольства в нарядах. «Одежда,— пишет он,— началась по преступлении заповеди Божией и от того начало свое восприяла. Видиши убо, что начало одежды есть грех. Как худо делают люди, которые ищут украшения в одеждах, то поставляют себе в честь и украшение, что показует бесчестие и безобразие; от того ищут похвалы, что обличает грех; тем гордятся, что должно их смирять... Кто печется о телесном украшении, тому недосуг пещися о душевном. Украшение щегольское показует сердце, желающее суетной чести. Украшение сие без обиды ближнего быть не может. До нищих ли тому, у кого суета сия в сердце место свое имеет! Большая еще суета и срам христианству есть, что жены белилами, красками и мастьми лица свои намазуют». Особенно святитель восстает против роскошных нарядов приходящих в храм Божий, где место покаяния и смирения [38].

Святитель Тихон преимущественно любил беседовать с простым народом, и еще с большим удовольствием, когда эти люди не узнавали его под простым одеянием. Часто в виде простого инока, встречая их на дворе или у крыльца, заводил он с ними простой разговор, сажал около себя, расспрашивал каждого сперва об их работах и делах; со старцами заводил речь о прежних временах и потом о выгодах и невыгодах, о пропитании и нуждах, об их общественных распоряжениях и повинностях. Так, неприметным образом, узнавая их положение, испытывая их мысли и сердечные расположения, унывающих утешал, ропщущих, особенно на начальство, пристыжал: злоречивых обличал, малодушных ободрял к терпеливости и всем давал приличные советы и наставления. Эти собеседники, почитая его простым монахом, при свободном с ним разговоре, часто ему открывали то, чего бы подробно не осмелились и сказать, если бы знали его сан.

Точное знание обстоятельств и нужд простых людей ему было полезно для оказания помощи непритворно бедным и беспомощным, что составляло любимейшее упражнение в его жизни. Всю почти свою ежегодную пенсию он употреблял на дела благотворения; а для себя оставлял самую малую часть, тем более, что нуждаться в средствах к пропитанию не допускали его знакомые помещики. Если случалось, что у него не доставало для себя сахару и чаю или для прислуги хлеба и другой пищи, он не позволял тратить денег на эти покупки, но иногда два или три дня терпел недостаток, пока кто-нибудь из знакомых его не привезет нужного. Ему жаль было и малой части денег, предназначенной для бедных, употребить для себя. Из присылаемых ему припасов лишнее он раздавал нищим, сиротам, вдовам и дряхлым старцам. Бедные, слыша о его милосердии, стекались к нему со всех сторон, объясняли свои нужды и просили помощи, которую и получали.

При одре больных просиживал сам по часу и более, утешая их душеспасительными беседами. Если больные приближались к смерти, он заботился о том, чтобы они напутствованы были по долгу христианскому, сам присутствовал при их Причащении и Елеосвящении, и его келейные готовили могилу для умерших. Если же больные выздоравливали, то Тихон снабжал их необходимым для их путешествия. Всякий день при вратах монастыря и при его келии являлись бедные, которым он раздавал иногда деньги, а иногда хлеб, выпрошенный им у добрых помещиков, которых приучил к человеколюбию и подаянию милостыни. Он помогал и многим из благородных женского пола, сиротам, в особых их нуждах, и при вступлении в брак. Иногда, избегая молвы и взоров праздного любопытства, он принужден был благотворить не лично, а через своих келейных. Бедные, привыкшие видеть его самого и ему объяснять свои нужды, часто недовольны были заочной милостыней, а иные роптали за малую милостыню. Тогда он являлся сам и лично выслушивал жалобы, доходившие иногда до укоризны. Иногда бывало, что он и откажет таким просителям, но на другой день ему станет жалко их, и он велит келейнику отнести деньги, чтобы утешить бедного.

Не ограничиваясь благотворением приходившим к нему бедным, Тихон посылал иногда келейника своего в город Елец для тайных подаяний. Посланный его, сверх посещения богаделен, в торговые дни на городовой площади входил в разговоры с продающими хлеб на возах крестьянами об их нуждах и, узнав бедность и нищету, торговал у них хлеб и, дав половину денег в задаток или и всю цену, скрывался от них; не раз, именно в 1770, 1772 и 1774 г.г., посылал он деньги для раздачи милостыни на своей родине в Новгороде, Валдае и Короцке, со своим келейником.

«В деяниях Апостольских написано,— говорил он,— что в Антиохии первенствующие христиане собрали милостыню и отправили ее в Иерусалим к бедным христианам, и я хочу послать тебя пешком в село Короцк к брату моему Ефиму с деньгами, ибо там в нашей стороне очень бедные люди живут. Вместе с братом вы там раздадите, а тебе за послушание будет мзда от Господа». Братьям своим, несмотря на то, что они были бедные причетники, он приказал дать Ефиму пять рублей, а Петру в Новгороде десять рублей. «Пусть братья, говорил, сами трудятся, а на меня не надеются» [39]. Посланного напутствовал обыкновенно молитвой, благословением, поцелует в уста и даст заповедь во время дороги читать псалмы. В 1773 году он послал села Едрова священнику, в нескольких верстах от его родины, 150 рублей при следующем письме: «Человек, здесь живущий, дал на раздачу убогим денег полтораста рублей. Оные здесь раздать, ради некоторой причины, не так полезно, как в вашей стороне. Сего ради, я, ведая вашу душу и сердце доброе, посылаю их к вам и прошу тебя любовью Христовой, о сем деле потрудиться. А именно так делать в раздачи:

1. Как в вашем селе, так и в окольных деревнях, проведай самых бедных вдовиц и прочих, которые платят подушину или оброки или которых под караулом за подушину или оброки держат.

2. Проведавши всякого бедность и сколько их есть, смекни деньги посланные сполна, сколько почему достанется, на бумажке напиши у себя в доме.

3. Так, учинивши, раздавай всякому, смотря по нужде его.

4. Раздавая же, не говори, что от меня присланы, когда спрашивать будут, понеже деньги сии не мои; и сродники мои познавше будут на меня гневаться и бранить, что им не прислал, а только говори, что от человека присланы, убогих ради. О сем тебе именем Христовым прошу.

5. Людям, хотя и бедные будут, но запивают или ленятся работать, таким ни копейки не давай.

6. Нищим, которые ходят по улицам и под окна с шалгунами, отложи рублей десять и, собравши их, раздай, смотря по бедности.