В 1950 году Кети стала работать медсестрой в детском городке в местечке Зирб. Вспоминает её сослуживец: «Когда я впервые увидел Кети, большое впечатление на меня произвёл её весёлый характер, чувство юмора и светлая по–детски невинная улыбка на лице. График, по нашим мирским представлениям, она иногда нарушала. По ночам часто отсутствовала. Поэтому её перевели на перевязку.

В детском городке она учила детей церковному пению, брала их с собой на клирос. Убирала в храме, заботилась о том, чтобы найти батюшку, и сама привозила его на воскресные службы».

Кети старалась познакомиться со священниками всех соседних селений, чтобы была возможность приглашать их отслужить Литургию. Чаще ходила в храм Пантанассы[75]. Ночью переходила реку Лурос по верёвочному мостику. Часто зимой он покрывался льдом, а у Кети всегда было по несколько сумок с продуктами для бедняков.

Один раз, когда мост снесло водой, на другой берег ей помог перебраться один старый пастух. Порой ей доводилось (приходилось) проводить в пути много часов. Однажды на Кети напали собаки, в другой раз она встретила медведя, но звери не причинили ей никакого вреда.

Трудно описать всё, что случалось с Кети. Телефонов тогда не было. Как–то раз никто из знакомых иереев не предупредил её о Литургии. После работы Кети всё же отправилась в путь. Сначала дошла до Филиппиады. Затем побывала в селениях Камбй, Пантанасса, Святой Георгий. Но нигде службы не было, а тем временем стемнело. Кети (по–прежнему пешком) отправилась в Керасово, а оттуда в Вулисту, где к ней присоединилась сестра батюшки. По дороге они оступились и упали в яму. Женщины по колено провалились в асбест. Привели себя в порядок и отправились на Литургию. Всего за вечер и ночь Кети прошла расстояние 30 километров. И так бывало нередко.

В Коницу Кети ходила регулярно. Она навещала свою пожилую маму, которая жила одна. Однажды в храме Кети упала со стула, на который забралась, чтобы зажечь лампадки. У неё случился перелом бедра. Она попала в больницу, где ей был прописан постельный режим. Но как она тогда смогла бы посещать службы? Хромая, она вышла из госпиталя, остановила машину и поехала в храм святого Георгия селения Филиппиада, где служил её знакомый — отец Василий Залакбстас. Там она легла в храмовом притворе. Двадцать дней и ночей она провела в церкви. Ежедневно приезжал священник и совершал Божественную литургию.

Однажды зимой случилось сильное ненастье. Ветер с корнем вырывал деревья. Но и это не стало препятствием для Кети. Ни секунды не сомневаясь, она отправилась на Литургию, но обратно долго не возвращалась. Коллеги в волнении ждали Кети. Наконец, она показалась. Её лицо радостно сияло, хотя все ноги (насколько они были видны под её длинным платьем) были в крови. Она объяснила, что опоздание связано с тем, что ей приходилось перелезать через поваленные деревья, встречавшиеся у неё на пути.

Так, что же всё–таки чувствовала Кети во время Божественной литургии ? Наверное, это было что–то необъяснимое, если она, превозмогая все трудности, делала всё возможное и невозможное, чтобы попасть на службу. Она сама пела, одаривала священников, носила с собой тяжёлые богослужебные книги.

Иногда она ходила на ночную службу, а утром спешила ещё на одну Божественную литургию. А потом, навещая своих знакомых и слыша, как по радио транслируют службу, становилась на молитву в третий раз. Она вставала на колени и творила земные поклоны. Никакой шум не мог её отвлечь. Такова была её любовь к богослужению!

Кети много молилась не только в церкви. «Она часто оставалась у нас дома, — вспоминает одна её знакомая, — и настаивала, что будет спать на кухне. И именно на тесном диванчике, сорок сантиметров в ширину. Сколько она спала — не знает никто. Свет горел всю ночь. Кети читала каноны и Псалтирь. После каждой Литургии читала «Феотокарий»[76]. И мне говорила: «Ты не читаешь Феотокарий ? А что ты тогда делаешь ?»»

Её любовь к богослужению была такова, что часто, засыпая, она шептала: «Церковь. Церковь…»

Тайная подвижница

Кети была настоящей подвижницей в миру. Она достигла больших высот. О себе она вообще не заботилась. Из своей зарплаты не тратила ни на себя, ни на одежду и еду ни копейки. Дочь богатых родителей, она носила простую одежду и ботинки, которые ей пожертвовали.

Она ни разу не наелась досыта — хотела молиться не на полный желудок. Никогда не готовила для себя, но никогда не оставалась и голодной. Иногда она приходила к сестре Старца Паисия[77], Христине Эзнепйду, и просила её испечь что–нибудь. «Это царская еда», — говорила Кети. На работе она никогда не обедала со своими коллегами в столовой. Одна её знакомая заботилась о том, чтобы отложить для неё немного фруктов или чего–нибудь постного. Мясо она вообще не вкушала, а после смерти матери стала воздерживаться от яиц и молочных продуктов. В воздержании с ней никто не мог сравниться, она была очень выносливой. Несколько дней могла питаться только просфорой, которая всегда лежала у неё в сумке. Её обычной пищей были овощи, маслины, рис, а на праздники — рыба. Кофе она пила без сахара. Ложась отдохнуть, Кети никогда не накрывала ног, чтобы крепко не заснуть и не проспать Литургию. В конце жизни она уже не ложилась на кровать, а дремала на стуле или в кресле. Колени у неё были чёрные из–за постоянных земных поклонов и многочасового коленопреклонённого стояния на службах и во время домашнего правила.