Пришлось много трудиться, чтобы сохранить чистоту души и тела. День и ночь он боролся, чтобы смирить свою юную плоть и справиться с тысячей искушений, с которыми ежедневно приходилось сталкиваться. (Димитрия окружало множество девушек, работавших на полях его отца.) Каждый вечер он молитвенно бодрствовал, совершая множество земных поклонов. Он никогда не спал больше двух–трёх часов в сутки. «Дмитрий, ты что, вообще не спишь?» — спрашивали его односельчане, проходя по дороге мимо его каливы[58]. Желая скрыть свои подвижнические труды, юноша отвечал: «Я сплю всю ночь. Просто у меня лёгкий сон, поэтому я вам отвечаю, даже не просыпаясь».

Питался Димитрий умеренно и скромно. Домашние требовали, чтобы он ел больше, так как боялись, что он ослабнет и заболеет. В ответ Димитрий ссылался на то, что его желудок не переносит тяжёлой пищи. Под тем же предлогом он отказывался и от вина.

Во время постов он ещё больше ужесточал своё воздержание. Димитрий придерживался сухоядения без масла. Пищу вкушал только после Вечерни, ближе к закату солнца. Несмотря на это, он не худел, не болел, а лицо его оставалось юношеским и румяным до самой старости.

Иногда Димитрий, испросив позволения у отца, совершал паломничества в мужские монастыри Керкиры (Миртидибтисса, Палеокастрйца, Платитёра) или шёл поклониться мощам святителя Спиридона и святой Феодоры. По мере возможности старался посещать престольные праздники и ночные службы. Несмотря на то что дома было много лошадей, Димитрий предпочитал отправляться в путь пешком и даже нёс на спине тяжёлую котомку с пожертвованиями — маслом и вином. Везде его принимали с радостью, монахи всегда были счастливы видеть Димитрия. Он же ревностно помогал им в их послушаниях и подготовке к престольным праздникам. Игумены трёх монастырей острова не раз приглашали его принять постриг в своих обителях. Но его «господин» не давал сыну своего благословения: «На кого ты оставишь нас и своих незамужних сестёр ? Кто о них позаботится, если они так и не выйдут замуж ?»

Однажды в монастыре Платитеры Димитрий познакомился с приснопамятным старцем Филофеем Зервакосом[59]. Батюшке благочестивый юноша был по нраву, и он стал вести с ним переписку. В одном из писем старец предложил ему стать монахом в Иерусалиме и обещал поспособствовать его назначению на должность хранителя Гроба Господня, которая в то время оставалась вакантной. Лицо Димитрия засветилось от радости и надежды. «Для меня открылось небо», — как он потом вспоминал. Такой чести и радости, как служение у Живоносного Гроба своего любимого Господа и Спасителя, он и не чаял. Димитрий буквально летал от радости. Но отец быстро вернул его с небес на землю: «Опомнись. Где ты возьмёшь деньги, чтобы туда поехать ? Лично я не дам тебе ни драхмы[60]». Тучи вновь сгустились над Димитрием. Полный печали, он написал письмо отцу Филофею: «Как я хотел бы поехать в Иерусалим. Один Бог знает, как моё сердце горит этим желанием. Но у меня нет ни драхмы, как мне найти денег на билет ?»

Когда Димитрию исполнилось тридцать семь лет, он решил, что теперь может сам располагать собой и стать монахом. Тайно договорился с братией самого дальнего от дома монастыря — Палеокастрицы. Вечером одного из дней Сырной седмицы 1940 года игумен прислал за ним монаха с двумя мулами. Он собрал свои немногочисленные пожитки и отправился в путь.

На рассвете отсутствие Димитрия обнаружилось: молока односельчанам никто не принёс, а животные паслись сами по себе. В доме начался настоящий переполох. Что могло случиться с тем, кто всегда им беспрекословно подчинялся, а теперь ушёл куда–то без спроса? Мать причитала, сёстры плакали. Отец же рассердился не на шутку. Он послал людей на поиски во все обители острова. Вскоре Димитрий был обнаружен, и ему передали приказ отца: немедленно явиться домой. Но ни угрозы, ни уговоры не заставили его подчиниться.

Мать и сёстры Димитрия стали умолять отца самому съездить за сыном. Но тот был в ярости: «Что ? Пусть сам явится и падёт предо мной на колени, чтобы я его простил. Я сделал его хозяином всех моих владений! Он же пошёл в монахи, чтобы бедствовать, страдать и побираться за одну капельку масла».

Но Димитрий совсем по–другому смотрел на монашескую жизнь. Он видел в ней то, что его отец никогда не смог бы понять и принять. Ревностно, всецело и бескомпромиссно посвятил себя своему любимому духовному деланию: посту, бдению, участию в совместной молитве с братией. Шёл Великий пост, и службы были особенно длинными и красивыми. Для Димитрия они были лучшим удовольствием и утешением. Столь же ревностно и самоотверженно он исполнял и своё послушание. Игумену он подчинялся беспрекословно, тот же всегда готов был прийти к нему на помощь своим мудрым духовным советом и наставлением.

Но после одного случая игумен понял, что чистый, простой и целомудренный Димитрий обладает даром рассуждения, и сам стал обращаться к нему за советом.

В монастыре было несколько молодых послушников. Одного из них игумен решил постричь в монахи. Узнав об этом, Димитрий почему–то очень расстроился. Он набрался смелости и в доверительной беседе сказал игумену, чтобы он не совершал пострига, так как, став монахом, этот юноша через несколько дней сбросит рясу. Игумен, хотя и любил Димитрия, посчитал дерзостью, чтобы послушник указывал игумену, и поступил по–своему. Всё случилось так, как и предсказывал Димитрий. В другой раз, когда одного послушника хотели выгнать из монастыря за сквернословие, Димитрий убедил игумена его оставить. Он сказал, что этот недостаток у послушника чисто внешний, в то время как внутри он чист и, по словам Димитрия, «благоухает».

Приближалось время пострига Димитрия. Он был на седьмом небе от счастья. Его отец оказался в непростом положении. Как ему было справиться с навалившимися после отъезда Димитрия работами ? Отчаявшись дождаться его возвращения (поначалу он думал, что голод сам пригонит его домой), он решил отправиться за ним и обманом выманить из монастыря. Он нанял машину и прибыл в Палеокастрицу. Отец сообщил, что мать находится при смерти и хочет увидеть его в последний раз. Димитрий испросил благословения у игумена и отправился домой, где и открылся обман. Но что ему было делать ? Вернуться в монастырь и рассказать, что его отец обманул его и самого игумена? Уважение к отцу не позволило ему так поступить. Тем временем отец уже успел побывать в монастыре. Он снова ввёл игумена в заблуждение, сказав, что Димитрий передумал становиться монахом и прислал его за вещами. Это был ещё один удар в сердце Димитрия. Он поведал о случившемся своему духовнику — приходскому священнику их сельского храма. Батюшка посоветовал оказать отцу послушание и ждать исполнения воли Божией. Так он вновь затворился в своей каливе, совершая свои духовные подвиги со смирением и самоотверженностью.

Перед смертью родители дали Димитрию наказ — остаться в деревне и заботиться об одной из сестёр, которая замуж так и не вышла. Когда умер отец, Димитрию было 57 лет. Однако его усердие и жажда подвижнической жизни были по–прежнему юношескими. Он оставил свой дом и отправился в монастырь Миртидибтисса. Димитрий всецело посвятил себя духовному деланию. Самоотверженно отдавался работам на благо монастыря, который после смерти игумена Амвросия постепенно начал приходить в упадок. К сожалению, суровая аскеза в сочетании с изматывающей физической нагрузкой подорвали здоровье Димитрия. Он даже не в силах был встать с постели. Врач настоятельно рекомендовал перевезти его домой, где была возможность оказывать ему должный уход и лечение. В монастыре для этого не было никаких условий — больному грозила верная смерть. Местный архиерей посоветовал Димитрию прислушаться к совету доктора. Так он снова оказался у себя дома. Ещё целых два месяца он не мог подняться с постели. У Димитрия была возможность поразмыслить над последним заветом своего отца и осознать, что его возвращение в пустынную каливу произошло по воле Божией.

В своём отшельническом жилище он провёл почти шестьдесят лет, оставаясь там до глубокой старости. Димитрий никогда никому не рассказывал о своих духовных опытах и переживаниях. Но из скупых его свидетельств стало известно, что в его домик являлась Сама Пресвятая Богородица и многие Святые. Люди, встречавшие его по утрам, часто видели лицо Димитрия сиявшим. По его словам, Бог сохранил его от демонских посещений. Лишь однажды, по его собственной просьбе, Господь попустил бесам прийти к нему, и он воочию увидел их отвратный и чудовищный облик.