Когда в монастыре были какие–то трудности, внезапно, без приглашения и предупреждения, появлялась матушка Анна. Согбенная, тихая, со взором, полным любви. Она поддерживала сестёр, а к игуменье относилась с безграничным уважением. Гостила в обители два–три дня и уезжала домой. По ночам сёстры из соседних келий слышали, как она молится: славословит, благодарит, плачет, горит от Божественной Любви. Когда к ней в келью входили, она даже этого не замечала.

Анна говорила, что слёзы молитвы священны, их надо вытирать не платком, а кисточкой чёток.

Это случилось однажды утром. Пришло время поклонения святым иконам[65]. Случилось так, что в этот момент матушка Анна стояла рядом со мной. У нас было заведено, что она поклоняется образам второй, сразу после игуменьи. Но в это утро она стояла, замерев. Я шёпотом ей сказала: «Идите поклониться». Меня удивило, что она не придала моим словам никакого значения. Я снова к ней обратилась. Между тем все сёстры ждали. Меня охватило волнение, и я легонько потянула её за рукав. Кроме всего прочего, я очень стеснялась, так как была самой молодой монахиней и относилась к матушке Анне с особым уважением. Она продолжала стоять неподвижно. Сёстры стали по очереди подходить к святым иконам. Служба закончилась, мы получили у игуменьи благословение и ушли. После трапезы матушка Анна захотела поговорить с нашей игуменьей. Она рассказала, что среди нас рядом с иконой Вознесения стоял отец Георгий Карслйдис[66]. Из–за охватившего её трепета она поэтому и стояла, не шелохнувшись: «Меня тянули за рукав, звали подойти к иконам. Что, они сами разве не видели старца?»».

Вспоминает другая насельница монастыря: «В 1994 году матушка Анна впервые посетила нашу обитель. Её лицо светилось благодатью, весь облик источал какую–то удивительную сладость, тянувшую к ней каждого духовного человека. Мне захотелось подойти и поговорить с ней, выслушать её наставления. Уже тогда матушка Анна была очень известной, о ней говорили как о Святой. Несмотря на это, я о ней раньше ничего не слышала и подошла без предубеждения, не находясь под впечатлением от рассказов третьих лиц.

Я взяла у неё благословение и, посмотрев на неё, была поражена до глубины души. Мой взгляд упал на её голубые бездонные глаза. Казалось, она заглянула мне прямо в душу. «Духовный рентген», — подумала я тогда.

Матушка Анна была похожа на древнюю подвижницу — маленький цветок пустыни. Её скромные иноческие одежды, внешность, преобразившаяся от непрестанной молитвы, впалые глаза — всё это создавало впечатление, что перед тобой была подвижница Нитрийской пустыни. Вся атмосфера вокруг неё была наполнена своего рода аскетическим ароматом. Ещё я запомнила стёртые от времени чётки, которые она непрестанно перебирала своими пальцами, творя любимую Иисусову молитву.

В церкви Анна всегда стояла, садилась редко, и только тогда, когда это делала игуменья. Когда служба совершалась в небольшом храме Вознесения Господня, где когда–то служил отец Георгий Карслидис, мы часто видели, как матушка вдруг вскакивала с места или замирала, сосредоточенно куда–то глядя. Потом она изумлёно спрашивала: «Вы что, и вправду не видели старца ? Он так долго был здесь и смотрел на вас». Очи её души были такими чистыми, что могли свободно видеть небесных посетителей. Сама она этого не осознавала из–за своей великой простоты и смирения.

Когда матушка гостила в нашей обители, она жила рядом с часовней Святого Георгия. Часто утром она с восторгом восклицала: «Какая у вас сегодня была Всенощная! Какие прекрасные песнопения»! И несмотря на наши уверения, что никакой ночной службы в этот день у нас не было, не могла осознать, что песнопения, которые она слышала, были ангельскими».

Похожий случай нам рассказала женщина, знавшая матушку: «Рядом с домом Анны было здание Греческой государственной телефонной компании. Каждую ночь она слышала, как оттуда доносились песнопения. «Какие там ребята! — рассказывала Анна своей знакомой. — Весь день работают, а по ночам молятся. Молодцы! Господь да благословит их». Естественно, для всех остальных, кроме матушки, это здание по ночам было погружено в абсолютную тишину.

Монахиня Анна молилась непрестанно. Я находила её молящейся каждый раз, когда приходила к ней в келью. Сидя или стоя, она перебирала чётки, а её глаза были полны слёз. Такой однажды я её и застала, когда принесла ей обед. Она вскочила, обняла меня, расцеловала и по–матерински благословила.

Я спросила:

- Что мне делать, когда меня беспокоят помыслы ?

- Молись по чёткам. Всё это уйдёт. Но не сразу, а со временем.

Потом она посмотрела на меня, вся как–то просияла, перекрестила меня и радостно сказала: