Наполеон

III. Династия. 1810—1811

Дочь австрийского императора, Мария-Луиза, досталась в добычу Ваграмскому победителю.

Жозефина бездетна, а Наполеону нужен наследник, чтобы основать династию. «Если бы я имел несчастье потерять Жозефину, то, может быть, государственные соображения принудили бы меня снова жениться, но тогда я женился бы только на брюхе, j épouserai un ventre, и Жозефина все-таки осталась бы единственной подругой моей жизни»,– говаривал он. [809] Так и женился на «брюхе» Марии-Луизы: у матери ее было тринадцать человек детей, у бабушки семнадцать, а у прабабушки – двадцать шесть.

25 декабря 1809 года объявлен развод и «добровольное» отречение императрицы Жозефины, не без многих истерик ее, обмороков, слез. Плачет и он; плачет, впрочем, всегда довольно легко от малых и средних горестей; от больших – никогда. К Жозефине привязан искренно: как это ни странно, Наполеон – человек старых привычек – «старых туфель»; «старая туфля» для него и Жозефина: мягкая,– не жмет.

Кроме плодородья Габсбургов, соблазняет его в Марии-Луизе и кровь Бурбонов: женившись на ней, скажет Людовику XVI: «дядюшка», и Марии-Антуанетте: «тетушка». «Снизился», революционный солдат, сначала до «императора», а потом – до «наследника Габсбурга». – «А вот настоящая Австрийская губа!» – восхищается, сравнивая ее портреты с медалями Габсбургов. [810]

Наполеон забыл Бонапарта: «У меня нет сына, и он мне ни на что не нужен. Дух семейственный мне чужд. Под Маренго я больше всего боялся, что, если буду убит, мне наследует один из моих братьев». – «Мой единственный наследник – Французский народ. Это мой сын: я только для него работал». [811]

«Снизился», отрекся от самого себя, от личности для рода; не захотел быть одним-единственным – захотел второго Наполеона в Габсбурге.

В 1814 году, в Рамбулье, куда приехала Мария-Луиза с сыном, Франц II поражен был сходством трехлетнего Римского короля с Иосифом II: «Настоящий Габсбург!» [812]

Сорокалетний жених молодится для восемнадцатилетней невесты: заказывает себе щегольское узкое платье и узкие башмаки, которых не выносит; учится вальсировать, хотя его от круженья тошнит. [813] Ждет невесты, не дождется, как маленький мальчик – новой игрушки.

Выезжает к ней навстречу в Компьен, ночью, в слякоть, и кидается в ее карету, где овладевает ею наспех, по-солдатски. [814]

Кожа у нее фарфорово-белая, фаянсово-голубые глаза, деревянная жесткость движений, лицо слегка рябое и румяное, грудь кормилицы и невинность десятилетней девочки. Она вытирает лицо платком от его поцелуев. «Что это, Луиза, я тебе противен?» – «Нет, но у меня такая привычка: я так же делаю, когда меня целует Римский король».

Муж любит тепло, а жена холод. – «Спи у меня, Луиза». – «Нет, у вас слишком натоплено». [815]

«Я его ничуть не боюсь, но начинаю думать, что он меня боится»,– говорит она Меттерниху, три месяца спустя после свадьбы.

Он воображает, что она его любит. В 1814 году, после его отреченья, она пишет ему, что никогда его не покинет и «никакая человеческая сила не разлучит ее с ним». И он ей верит или делает вид, что верит. «Вы не знаете императрицы: это женщина с большим характером!» – говорит своим приближенным. [816] «Она умнее и политичнее всех моих братьев». [817]