тот, кто даже над самим собою не имеет силы: не может бросить пить, не может сдерживать свой гнев, боится быть честным и лукавит. Но вы, дети, не берите с них пример. Вы начали вступать в общество людей, вам суждено в этом обществе разочарование. Греческий философ Диоген говорил: «Из тысячи нашёл я одного». Он ходил днём с фонарём и искал что-то. Его спрашивали: «Что ты ищешь?» Мудрец отвечал: «Человека ищу». Так что, детки, большое счастье для вас, что вы до сих пор были окружены благочестивым обществом, имели перед глазами своими пример отца своего, старичков и друзей наших. В обществе неверующих есть люди, которые боятся греха, потому что в тайне души своей чтут Господа Бога. Но им приходится скрывать свою веру. В нашей Советской стране не дадут быть учителем, если узнают, что человек верует в Бога. Поживёте на свете — узнаете, как трудно таким людям».

Понемногу дети узнавали жизнь. Симочка часто передавал отцу запечатанный конверт: «Это тебе, папа, Л. К. велела передать». Л. К. преподавала историю. Она писала отцу Владимиру: «Батюшка! Завтра день памяти моей матери (имя). Прошу Вас помянуть её в церкви». И не раз, и не от одного учителя приносил Сима подобные письма. «Как же так? Говорят ребятам одно, а сами верят в другое!» — возникал у детей вопрос. Вскоре к этому они привыкли, привыкли не верить учителям. Да, обман в школе был у детей перед глазами очень часто.

— Что проходили на уроке английского языка? — бывало, спрошу я.

— Ничего. Печку-голландку все утро топили. На днях ждут комиссию из района, так нам велели все тетради пожечь, а завтра завести все новые.

В московской школе, где учились Коля и Катя, я ни разу не была, бабушка сама ходила на родительские собрания. Но в гребневской школе я на собраниях всегда выступала, обсуждала с родителями учение детей. Мне неизменно отвечали: «Да ладно, нашим детям не нужен ни иностранный язык, ни алгебра, ни литература. Нам только справки нужны об окончании средней школы, а знания нам ни к чему.

Вы своих сами выучите, а с нас довольно, что дети читать и считать научились».

Однако меня выдвинули в председатели родительского комитета. Эта должность должна была быть зарегистрирована в районном отделе народного образования. И вот Симочка приносит мне записку от директора школы, просят меня срочно явиться.

Я прихожу. Директор закрывает за мной дверь своего кабинета и говорит тихо: «Уж попало мне за вас! Мне сказали: "Кого вы хотите иметь председателем? Ведь это — попадья, то есть жена священника! Она в храм ходит, она в Бога верует! Неужели не нашлось среди родителей передового партийного работника? Какой срам!" Пожалуйста, Наталия Николаевна, напишите отказ от своей должности. Мы не имеем права вас сами снять с должности председателя, так как на это дело вас поставил родительский комитет, должность выборная. Вы прошли единогласно голосованием... Так вы сами, будьте добры, хоть по состоянию здоровья откажитесь. Не подведите нас, напишите скорее заявление с просьбой снять с вас должность председателя». Я пошла навстречу директору, тут же написала заявление. Я знала, что мне ещё не раз придётся встречаться с директором и с учителями.

В течение недели Сима недоумевал, как ему справиться с домашней работой по алгебре. Задачи были на извлечение корня из чисел. Сима говорил, что этого им учитель Иван Иванович не объяснял. Я уже забыла тот материал по математике, который мы проходили в восьмом классе, а потому помочь сыну не могла. Я говорила ему: «Ты пропустил объяснение, или забыл, или не понял...» Сима стоял на своём, уверяя, что о корнях речи не было.

Тогда я пошла к директору, которая сама была математиком. Обращаться к преподавателю мне не хотелось, так как я с ним была не знакома. А разговаривать с неизвестным человеком Иван Иванович вряд ли стал бы. Он часто бывал в нетрезвом состоянии, приходил под хмельком даже на уроки. Ребята сами направляли его в нужный класс, где он иногда засыпал, положив голову на стол.

Я пришла в школу до начала занятий, прошла в кабинет к директору, мы остались с ней вдвоём. Это была милая дама, но, к сожалению, не имеющая никакого понятия о религии. Она жалела моих детей, уверяя меня, что я их «порчу» своим воспитанием. Она радовалась тому, что племянники отца Владимира, подрастая, перестают посещать церковь. Но мой разговор в тот раз касался только математики — извлечения корня из многозначного числа. Я сказала, что сын уверяет меня, что этот материал им Иван Иванович не объяснял и поэтому ни один ученик из их класса не в состоянии был на этой неделе выполнить домашнее задание.

Директор вызвала из учительской Ивана Ивановича и спросила:

— Вы прошли в восьмом классе извлечение корней?

— Да, на этой неделе, — ответил преподаватель.