Том 4. Наша Маша. Из записных книжек

. . . . .

Хорошая, достойная поговорка:

— Вино ремеслу не товарищ.

. . . . .

Неискушенный рабочий паренек пришел на занятия литературного кружка. Там читали стихи:

Он загорячился. Кто? Заер или Нугер? Ан нет. Кто? Кто! То-то. Хар! Хар или Ха? Че… Вы хотите сказать: пу и прибавить хес? Чехес! Чепухес!

Стихам аплодировали. Паренек покраснел и захлопал тоже.

. . . . .

«Падает камень на кувшин — горе кувшину, падает кувшин на камень — горе кувшину, — так или иначе — все горе кувшину».

Талмуд

. . . . .

«Когда пастух сердится на свое стадо, он дает ему в предводители слепого барана».

Там же

. . . . .

Женщина говорит в нос:

— Набрасно. Совершенно набрасно.

. . . . .

Кладбище.

Красная пирамидка. Дощечка:

«Последний приют дорогому сыну!

Е. С. Кузьмичев».

А внизу, маленький, приколотый канцелярскими кнопками крестик, сделанный из лучины. Мать сделала? Бабушка?

. . . . .

Режиссер X. снимал под Белоостровом очень ответственную «натуру». После съемок, отпустив актеров, возвращался вместе с оператором на станцию. На мосту их задержал часовой, пограничник. Отвел на заставу. Дежурному показались подозрительными молодые люди в заграничных костюмах, да еще с аппаратом за спиной. Он их задержал. Они клялись и божились, что не снимали никаких «объектов», что очень спешат в Ленинград, чтобы проявить отснятые кадры. Им объявили, что «нужно выяснить». Аппарат отобрали, задержанных посадили в Красный уголок.

Через двадцать минут является дежурный.

— Извиняюсь. Можете идти. Все в порядке.

— А как вы, простите, узнали, что все в порядке?

— А мы — как полагается — досмотр сделали.

— Какой досмотр?

— А пленку вашу проверили. Действительно — чистенькая, не придерешься. Мы даже на свет смотрели.

. . . . .

«Привычка находить во всем только смешную сторону есть самый верный признак мелкой души, ибо смешное лежит всегда на поверхности».

Аристотель

. . . . .

Т. Г. Габбе предстояла очень сложная операция. Ее положили на операционный стол. Приготовились хлороформировать. В эту минуту она, по ее словам, прощалась с жизнью.