8/VI 75

Дорогой о.А.

Спасибо Вам за все…

Иногда я завидую тем, кто может с Вами «разговаривать», исповедуется... а потом думаю, что, может быть, так и надо (хотя письменный разговор часто трудноват и «недоразуменив»), и чувствую, что имею от Вас еще что-то, кроме молитвы (и благодарю за это Бога и Вас) и без разговора, а ведь еще и сколько писем имела… А говорю-то не то, что надо!.. Как-то зимой Вы мне (так добро!) писали — «пишите мне все Ваши горести и радости, тогда легче о Вас мне молиться» — и мне самой так хочется часто, чтоб Вы все знали обо мне. Но когда вижу, как Вы заняты — то только и желание не затруднять Вас!.. Простите меня за все! Как мне стыдно, что так «обскулила» свое послушание, возмутительно! Как искуплю?!

Простите, что еще затруднила Вас последней беседой, когда приехала с Катей — думала, во-первых, что, может быть, я ей неправильно объясняю (ведь я еретичка!) и собью ее с толку (но она мне сказала, что Вы все так подтвердили, как я ей) а во-вторых — что может быть будет легче Вам ей все сказать, а она мне напишет — ну, только отчасти это вышло, но все же вышло. Но все же я продолжаю делать по-своему, м.б. немного не так, как надо, но поскольку Вы говорили, что все очень индивидуально, и поскольку мне это дает что-то — может быть, это и ничего.

Это письмо пишу не для ответа, вопросов не ставлю, так что не затрудняйте себя «отвечать», я только огорчусь, что Вас затруднила. А при случае хочу Вам немного рассказать, как я рисую. Может быть, даже напишу это вроде завещания и объяснения моей жизненной задачи — и дам Вам прочесть. Может быть, Вы заметили, что я это делаю немного иначе, чем те, кто этим же занимается, и мало кто меня понимает (и м. б. и одобряет?) В молодости я м. б. чаще даже халтурила, спешила. Вот Вы мне написали — не важно когда, а чтобы было, а для меня еще — и хорошо бы было. Но это хорошо не всегда совпадает с тем, что «специалисты» считают хорошо, а чтоб выразило то, что я чувствую, и поэтому я очень часто скоблю и делаю заново. Вот и Ольга (для Вашего храма) совсем была готова, но я чувствовала, что я «солгала» (часто и почти всегда первоначальный рисунок, почти набросок карандашом для меня правда, почти «натура», которой я должна держаться), и я ее соскоблила и сделала заново. Это я Вам как-нибудь продемонстрирую с материалом в руках. Странно то, что в критике моих работ (и в поощрении их) мне часто помогает один художник, муж Светланы, у которой я живу.  Он совсем не церковный, но настоящий художник, и очень ценит мои работы. Они оба создают мне здесь условия для моего рисования — отдельная комната, которую оберегают от посягательств своих многочисленных друзей. Очень мне грустно, что NN пропал из моей жизни, т.к. мало кто мог так же понять меня. Простите за болтовню! Спасибо Вашей чудесной маме за чудный прием незаслуженный…

Храни Вас Бог.

с. И.

======================================

Дорогая Юлия Николаевна!

Получив Ваше письмо, я хочу еще и еще раз сказать Вам о том, какое значение для нас, для меня имеет Ваше участие в нашей жизни. Я не буду говорить о принципах иконописи, о Вашем отличии от других мастеров. Полагаю, что еще рано здесь что-либо решать. Стиль не изобретается, а создается постепенно. Для этого нужно, чтобы художники разных оттенков трудились и трудились. Тогда что-то начнет выкристаллизовываться. Одни считают, что надо строго следовать старым образцам, другие — сильно их модернизировать, третьи проводят эту модернизацию умеренно, четвертые — вообще считают, что не нужно оглядываться на традицию. Я же думаю, что в совместной и параллельной работе всех будет создаваться облик икон. К какому разряду Вы себя относите — решайте сами. Но я думаю, что дело не в этом. Многие теперь (реставраторы и пр.) вполне овладели техникой «темперной живописи», но для них это в целом, так сказать, «искусство для искусства». Подлинная же храмовая живопись никогда такой не была. За ней всегда стоял дух, идеи, искания, церковное творчество. Это-то и ценю я в Ваших работах. И еще одно: то, о чем я уже писал Вам как-то. Ваше участие для меня есть осуществление духовной связи с тем поколением, которому мы много обязаны. Мы все выросли на той почве, которая, хотя географически оказалась удаленной, но внутренне — очень близкой. Невозможно переоценить ту роль, которую играло и играет для нынешних поколений наследие о. С. Булгакова и всей этой плеяды. Они дали обильную и необходимую пищу для тех, кто вернулся в дом Отчий теперь. Итак, разрыв преодолен, и как знак его — Ваши труды.

Относительно деталей нашей практики, Вы правы, памятуя об индивидуальных путях. Мы ведь очень далеки от нивелировки. Рад Вас всегда видеть у нас, так что здесь все совпадает. Потеря Ж. мне тоже очень тяжела. Но я как-то уже смирился с этим. До меня все время доходит, что он, увы, не стоит на месте в своих внутренних смутах, а постоянно углубляется в них...

Храни Вас Бог.

Ваш прот. А. Мень