24/VII 75

Дорогой о. А.!

Спасибо большое за быстрый ответ, за внимание!

О переснимании фото слишком не беспокойтесь, не стоит больше беспокоить этого фотографа, м. б. найдется другой, но вообще это не обязательно. Если что-нибудь выйдет — дадите, пожалуйста, Элле[15]. Кстати — все не успеваю о ней сказать Вам два слова. Это человек, который очень серьезно относится к своей научной работе и проецирует на нее свое мировоззрение. Ее интересует проблема культуры и христианства. Мне кажется, что надо бы ее познакомить с Еленой Александровной, но бедняжка тоже, как и я, все болеет, но все-таки как-то держится.  --------------- 

Спасибо за утешение Вашего письма. Писала Вам о проблеме Вашей тети вовсе не потому, что она смущала Елену Яковлевну — я с ней об этом почти и не говорила, а потому, что та же проблема была у м. Бландины, и часто сейчас бывает. Вы прекрасно ответили.

Очень рада, что Вам понравился очерк о м..Марии. Совершенно согласна с Вашей критикой. Неточностей и пробелов, кстати, в ней не так много, как может показаться. Она была совсем другой тип, чем те, от кого ждешь какого-то иного стиля под словами: «мать Мария». И это очень поучительно: о. С. последнее время жизни очень часто настаивал на разнообразии типа святых, их пути и т. д. А у нас все еще бытует трафарет!

Что касается моей болезни — верю, что Ваши молитвы мне помогут, но боюсь, что это будет не так скоро, слишком уж нерв расшалился… Но мне теперь очень помогает, что, наконец, я ее связала с духовной своей жизнью (еще до получения писем отца Вы мне сказали, что я могу себе говорить, что этот [крест] мне замена тех подвигов, которые я не совершала, а, перечитав письма, а особенно последнюю исповедь, — я всем существом это ощутила), чего в начале болезни — лет 15–17 тому назад никак не могла. Я даже шарахалась думать тогда о кресте, порой боялась молиться, чтоб не углублять боль, единственное средство от боли считала — не думать, а молитва — это значит думать; а теперь я поняла, что молитва молитве рознь, и есть молитва, когда не надо думать, а только верить. Правда, в то время боли были такие неистовые, что я прямо себя человеком не чувствовала (в этих болях бесконечное различие оттенков и степеней). А сейчас я страдаю, и отчасти чувствую, что я в какой-то мере взяла на себя крест сестры. Не потому, чтоб у меня были бы со снохой хоть малейшие недоразумения, подобные тем, что у сестры, но это реальность любви христианской — не к тем, кто нам дорог и близок, а к тем — кто чужд и далек (а деток ведь я так же, как сестра, — конечно она, как бабушка, гораздо больше! — очень люблю!) — и м. б. потому мне и послано это испытание. Ел. Як. мне часто рассказывала, что она Вам говорила: «Вы рационалист!» а Вы ей отвечаете: «не рационалист, а реалист!» Вот я сейчас и воспринимаю все так, и чувствую Вашу поддержку. Но все же человеческие силы ограничены, и мне в жизни приходится избегать людей, которые мне трудны, чтоб не вызвать болезнь! Какая трагическая реальность евангельской заповеди о любви! Уверена, что Вы хорошо поймете это мое письмо, которое, как всегда, наполовину, если не на все 90% — исповедь.

А как Вам трудно — столько исповедей! И обо всех все помнить!

В начале сентября здесь м. б. появится Елена Ив.[16], человек также несколько связанный с моей биографией (хочу об этом сказать, т.к. в письмах отца будет упоминание). Она также, как и я, в молодости мечтала о монашестве в миру. И о. С. нас «посестрил», хотя мы совсем не знали друг друга и всегда жили в разных странах, она приезжала на съезды молодежи. Потом она сорвалась, вышла замуж, сын ее 8 лет умер в самых трагических обстоятельствах. Она — большой ученый, и вела всю жизнь подвижнический образ жизни (муж, конечно, давно остался в Польше).

А вот еще при жизни о. С. началась у меня монашеская дружба с одним крещеным (крестился 10 лет по собственному убеждению) евреем, мы мечтали о создании ордена — муже-женском монашеском. Потом он сорвался, женился на англичанке и теперь видный профессор, и мечтает о России как об обетованной земле (с чисто еврейским пафосом) — социализм и т.д. Вот сколько было всего! Река предполагала быть гладкой, а вышла довольно бурная! Храни Вас Бог!

Простите опять за многословие — все хочется Вам рассказать.

Я терпеть не могу всяких именин и воспринимаю их как суету. Вот м. б. такое письмо — вместо именин Е. Я.!  --------------  ======================================

Дорогой о. А.!

Если у Вас будут ко мне вопросы — напишите мне, пожалуйста, либо по почте, либо со случаем — мне передадут (и В., и Т., и К., и через Лену — жену Л. Н., которая у Вас последнее время часто бывает на беседах.