Прежде всего радуюсь случаю написать Вам, хотя пишу в казахской юрте[106], сидя на земле. Теперь жнива и казахи кочуют, я, по обстоятельствам своего положения, вынужден участвовать в колхозной работе. Посылку Вашу получил. Горячо благодарю за теплое участие и память о мне. Письма Ваши читаю со всем сердечным вниманием и душой живу Вашими радостями и скорбями. Пишите и далее, если не затруднитесь. Меня до 15 августа, если мне не предстанет возможности писать в юрте, извините за молчание.

Заочно призываю на всю Вашу семью Божие благословение, вся она родная мне. Простите за почерк. Пишу на коленях, отчего неудобно выводить буквы. Жалко, что похлопотать в Москве за меня трудно. Если бы поближе к Вам жил и с русскими — было бы легче. Господь с Вами.

22 июля 1949 г.

Дорогие о Господе!

Как я порадовался письму от Вас. В первый раз услыхал о Ваших жизненных новостях, которые мне весьма интересны. Благодарю за любовь Вашу ко мне. Ее я помню всегда и ношу в сердце. Не огорчайтесь некоторыми неувязками из‑за невозможности сделать мне добро, какое хотите. Я и так это глубоко чувствую.

Мне нужны рабочие рукавицы, бумага, конверты, вообще канцелярские принадлежности, гречневая крупа, сухари, рыбий жир. Живу в юрте на жниве. Сильно устаю на работе. Это письмо пишу ощупью, поздно вечером у юрты. Весь я в грязи. Стирка белья невозможна. Вообще быт тяжелый. Но все надобно терпеть ради Христа. Шлю благословение Божие всем вам. К[атю] и С[ережу][107] также всегда помню, как своих родных. Простите.

7 июля 1949 г.

Дорогая о Господе Т[атьяна] Б[орисовна]!

На днях потерял я перочинный нож. Без него как без рук, и купить негде. Прошу Вас, если возможно, послать его. Живу я по–прежнему в болезни и трудах физических. Перспектив на лучшее никаких. Один Господь — все упование. Нет отдельного уголка и человека, где бы поселиться. Живу на толпе и шуме. Привет о[тцу] Т[ихону] и Божие благословение призываю на всю Вашу семью. Господь с Вами.

14 августа 1949 г.

Дорогая Т[атьяна] Б[орисовна]!

Я пока до сентября продолжаю жить в грязной юрте и работаю до утомления ежедневного. Вас и всех Ваших домочадцев поминаю мысленно ежедневно. С переходом в деревню буду просить Вашей хозяйственной опытности: нет ли возможности достать пачку сушеных овощей, чтобы класть в суп. У нас теперь, кроме пшеничной муки, ничего купить нельзя. Надо ухитряться готовить суп из муки. Привет о[тцу] Т[ихону] и благословение Божие призываю на всю Вашу семью. У Вас теперь проходят Успенские торжества. Жду Вашего письма.

20 августа 1949 г,

Дорогая Т[атьяна] Б[орисовна]!

Жду продолжения Вашего"многословия"… Как приятно узнать о лаврской жизни и о знакомых… О Т[ихоне] Т[ихоновиче] пишите возможное мне. Заочно ему кланяюсь. За чисто родное отношение благодарю Вас. Это — жезл в моей жизни, когда спотыкаешься. К[атю] и С[ережу] прошу утешать свою маму послушанием и добрым поведением. Христос со всеми вами!

1 сентября 1949 г.