Дорогие Т[ихон] Т[ихонович] и Т[атьяна] Б[орисовна]!

Спешу ответить Вам до получения всего, что послано было 16/10 Вами. Глубоко благодарю за родную заботу и отношение Ваше к моей худости.

Благодаря храму я ожил. Слава Богу, извлекшему меня из тины и поставившему во дворе дома Своего. Какое безмерное значение для души [имеет] благодать храма. Благодать Божия производит в душе чрез храм, подобно пчеле в улье, мед добродетели, сладость небесных позывов, творит все чистое и богоугодное. Благодарение Господу за Его долготерпеливое попечение о мне.

Дорогая Т[атьяна] Б[орисовна]! Вы напрасно придаете много значения физическим недугам и их последствиям. Наша жизнь в руках Божиих. И с болезнями еще поскрипите и о детках также поболеете, забывая себя, чем и улучите свое спасение. Кланяюсь приснопомнимому Тихону Тихоновичу, деткам желаю приумножения послушания, успехов в развитии души. Между прочим, адреса своего я не хотел сообщать пока и лаврским друзьям, потому что лучше жить без суеты переписки. Милость Божия да пребудет с Вами. Отцу Тихону дай, Боже, терпения в служении.

24 октября 1950 г.

Дорогие Т[ихон] Т[ихонович] и Т[атьяна] Б[орисовна]!

Благодарю за родное участие ко мне и память. У меня пока перемен нет. Имею радость всегдашнюю — храм Божий. Это — величайшее счастье на земле. Слава Богу! Последнее время думал, не рискнуть ли подать в Учебный комитет наш при Патриархии прошение об определении меня куда‑либо на педагогическую работу в одну из наших семинарий. Хотя срок подачи пропустил, но все‑таки хотелось подать через митр[ополи–та] Николая[124]. Если бы я попросил Тихона Тихоновича передать мое прошение м[итрополиту] Николаю, не было ли бы это для него непосильным бременем, или он мог бы это сделать? Прошу Вас об этом написать.

Моих дорогих Тихона Тихоновича и Татьяну Борисовну прошу также высказать свою точку зрения по поводу подачи мною прошения в Учебный комитет. Рационально ли это? По–моему, нетрудно пожертвовать листком бумаги, хотя бы и ничего не вышло. С другой стороны, толкать небесполезно в том расчете, не отверзутся ли врата Промысла Божия чрез это дерзание.

Занимаюсь я словарем по–прежнему. Деточек моих дорогих, К[атю] и С[ережу], мысленно благословляю. Господь да хранит Вас.

9 ноября 1950 г

Дорогие Т[ихон] Т[ихонович] и Т[атьяна] Б[орисовна]!

Я пред Вами неоплатный должник в отношении писем. Но Вы не ответили на один мой вопрос: подать ли мне в Учебный комитет прошение о предоставлении мне работы в какой‑либо семинарии?

У нас лютые морозы, в неотопляемом храме стужа велия. Церковные двери не притворяются, и оттого я простужаюсь, имея главу с весьма скудным волосяным покровом. Но в общем радуюсь, что нахожусь как в монастыре, абсолютно никуда не хожу, ничего соблазнительного не вижу. За хлебом — очереди. Одежды, нужной мне, в продаже нет. Благодарю дорогую Т[атьяну] Б[орисовну] за сообщение об обители Преп[одобного] Сергия и за все доброе. Дети теперь, вероятно, за эти полтора года повыросли, возмужали. Но узнать узнаю их, если Бог приведет увидеть. Часто вспоминаю К[атю] в том виде, когда она в пещерной церкви[125] подводила С[ережу] ко Причащению. Желаю ей благодати послушания маме, кротости и молитвенности, а С[ереже] умножения сердечной мягкости и благородства в речах, умения утешать маму и папу всеми проявлениями своего существа.

Т[ихону] Тихоновичу] хотя тяжеловато, при всем том надобно свой крест, свою печаль поведывать Богу смиренно — да творит Свою волю в его жизни. У каждого из нас свой путь и крест, за что всегда слава Богу!!!

Покров благодати да покрывает неотступно Вашу семью.

26 ноября 1950 г.

Дорогие Т[ихон] Т[ихонович] и Т[атьяна] Б[орисовна]!