И стали мне приходить мысли: до нынешнего дня довольно мучился вопросом о самом решении; должно дальше заняться вопросом уже положительным: а что дальше? Чем жить? Что благовествовать ?

И, может быть, уже наступит перелом в моих молитвах и мыслях: просить не о решении, а о последующем.

Помню и при сорокоусте за Святейшего Патриарха Тихона успокоение пришло после 14-15 Литургий: правильно ли он шел? Не предал ли он Христа?.. И когда сказал я: “да, правильно!” - тогда наступил мир. Дай, Господи, и здесь также!

Вот только писем с Афона жду; может быть, ныне придут... Дай Бог!

И если и оттуда “против”, тогда должно задуматься снова. Но и тогда решить по совести - на свою ответственность. Ибо: а) дано послушание от Митрополита Сергия (нельзя же пренебрегать им) и б) я - епископ, обязанный сам решить.

Господь, “действующий все по совету воли Своея” да устроит все Сам!

Были мысли о смерти... Ну что же, если и помереть! Ведь, жизнь там, а здесь одна туча... И душа спокойно слушала это.

После служил молебен святым Софии, Вере, Надежде и Любви... И особенно поминал свою бабушку по матери - Надежду: святая она была. Кротчайшая... Никто не видел ее раздраженною... Умерла удивительно тихо, ночью, на моих глазах: мне было тогда 6-7 лет... Святая смерть! Просил ее помощи.

У обиженного вчера просил прощения, и тихо стало на душе. И странно: я будто унизил себя, а между тем чувство, что это усилило меня... Божия благодать - сила, а человеческая сила - безсилие...

18 сентября /1 октября

СЕМНАДЦАТАЯ ЛИТУРГИЯ

Снова вчера получил тяжкие письма против подписки. Один из друзей пишет: “Ваше мнение здесь произвело большое впечатление; но видимо, никто из судителей ничего не понимает. Они смешивают политику с Церковью... Ведь Церковь-то для них “постольку-поскольку”. Я их и слушать не хочу: одно лицемерие глубочайшее. Пусть это резко и даже неверно, преувеличенно, худо... Но значит, люди в недоумении...”

Другой автор считает, что я продался сатане и т. д.

И опять стало тяжко на душе... Опять все заныло, заныло...

Служу... А об этом только и думается... Литургия... Всегда на ней легче бывает. А ныне даже после нее нелегко было. Тогда я стал служить молебен многим святым. Молился усердно, и стало все тише, и опять успокоилось сердце...

А уж сколько мыслей пробежало, и счета нет.

Поэтому отмечу лишь некоторые из них, а особенно одно новое, главное настроение.