Нет!

...Среди них (большевиков) нет счастливых, как сказал недавно священник из России: “Счастливы у нас теперь одни православные, а они все несчастливы”...

Иногда мерещится, что в новую Россию (а она грядет), как встарь, придется идти вновь со словом милосердия и человечности.

Но вот одно видение особенно волнует.

...Прошли годы... Останки... Все соединено в одну, воистину теперь братскую могилу, и над ней возведен храм Спаса на крови. Какой-то день в году заведен - поминовения усопших... Несметная толпа пришла поклониться...

Весь этот день торжественная служба. Служит ее Патриарх новой, вольной России; добрыми, многострадальными глазами глядя через очки... Молятся за всех: и “зде лежащих”, но и за тех, которые разбросаны по всей России...

А последнее желание - о нем и сказать жутко - если бы матери-праведницы в этот день помолились не только за своих детей, но и за мучителей их, за страшные непросветленные души, томящиеся во мгле. Тогда была бы победа окончательно и безоговорочно.

...Вот это лишь единственное место - примирительное, братское. А прочее - только о борьбе, крови, мести”.

Спаси, Господи, брата Бориса. Много ли таких за границей? Может быть, молчат? Боятся здешнего общественного мнения, как боятся другие там?

Есть основание к такому доброму предположению.

Еще одно и то же самое... Непосильная тяжесть и нравственная измученность.

Да и выводы разные: один - об активности, а другой - наоборот.

Из доклада Митрополита Евлогия.

“Из России один священник пишет: “Мы Сергия все признаем. Вам за рубежом осуждать легко, а поживите у нас”.

И увы! Никто, никто, ни один не винит себя в совершившемся... Только другие виноваты... А те говорят обратное... Кто же прав?

Неужели Господь виноват? Он же допустил все... Его Промысл во всем... Так неужели мы изгнаны невинно? Возможно ли? А тем более: неужели мы изгнаны за правду? За Христа? За святость?"

Это было бы великим самомнением... И... ложью. Но никто не винит себя... Ослепли...

Сорокоуст на родине

ПЕРВАЯ ЛИТУРГИЯ

24 октября/6 ноября, 1948,

 Рига, женский монастырь

Прошло времени 21 год после того, как я писал первый сорокоуст по однородному предмету: о родине, о лояльности. Теперь обстоятельства поставили этот (и другие) вопрос снова, но уже в реальной обстановке: я — на родине, т. е. там, о чем думалось в Югославии теоретически, а теперь это ставится практически.

На душе стало безпокойно: сгустились недоумения и осложнения. И снова нужно молиться. Снова начинается сорокоуст.

Ныне икона “Всех скорбящих Радость”. А 3-го дня, в “Казанскую” (22.Х) я говорил в проповеди об утешениях в скорбях же. Наконец, в день рождения и крещения о. Иоанна Кронштадтского (19.X/1.XI) основное чувство было: нужно ждать скорбей. Кроме всего этого в день ангела св. диакона Вениамина (13/26.X), имя которого ношу недостойно, естественно, думалось о страданиях его. А обычно жизнь именинника таинственно связывается с покровителем носящего. Недаром многократно святые небесные ангелы призывали своих одноименников в Царствие Божие в день своих празднований.

Буду писать коротенько, — посвящаю каждому дню по две странички: столько и свободной бумаги осталось здесь.

Господи, благослови! Пресвятая Богородице, поучи нас! Само собой случилось, как вывод из 8-месячной жизни здесь, что я поехал к Патриарху [60] и председателю Совета по делам Православной Церкви [61]... И рассказал им откровенно, оставив доклады. Председатель удивился, что здесь идут в таком виде дела (как это есть в действительности). И обещал уладить, приехав сюда через недели две... Но здешний представитель власти весьма огорчился, узнав (о чем я не скрыл от него через посредника о. С. [62]) о моей поездке и направлении дела.

И вот, по-видимому, нужно ждать дальнейших последствий дела — со скорбями для меня. Такова вкратце история дела и сорокоуста.