- Ну что вы, кому ж мы мешаем! Тут все свои.

Пожилой:

- Всё-таки бывают исключительные случаи, когда у таможни находятся общие дела с литературой.

Открывает свой тонкий портфель, оттуда достаёт тонкую папочку и с ехидной готовностью подаёт мне - моё "Изложение". Моё "Изложение", но первым же зырком ухватываю: машинка не моя, не из наших.

- По содержанию моё, оформление - не моё, а как это к вам попало?

- На границе задержали.

Я (очень укоризненно):

- На границе?! - (Качаю головой) - Это ведь - для внутреннего употребления.

Он:

- Вот именно.

Пауза, в обоюдном сокрушении. Я ведь ничего не знаю, ни о Страде, ни о ком, нельзя сделать ошибочного движения, фигуру тронешь - ходи.

Тогда пожилой уже из кармана изящно украдчивым движением достаёт конверт и подаёт мне с превосходной любезностью.

- А это?

И - впились в меня четыре глаза! Да зрячий и я: почерк на конверте мой, и даже обратный адрес рязанский, ещё и лучше - значит, не прятался. Но теперь надо быстро хватать фигуру, а то опять неестественно будет, называй сам.

- Как - у Витторио Страды? вы - взяли! Боже мой, что вы наделали! Что вы наделали! Зачем же вы это сделали!

Пожилой (благородно):

- Это - по нашим правилам. Ведь конверт был распечатан. Вот если бы он был запечатан - мы бы ни в коем случае не стали его открывать!

- А - что же?

- Мы бы сказали пассажиру - бросьте при нас в почтовый ящик...

(А из того почтового ящика труба идёт, конечно, к ним в заднюю комнату.)

- ...Ну, а уж если распечатано - мы смотрим, и вот видим такое дело от вас... Надо выяснить... А я "Изложением" трясу:

- Скажите, а вот с этим материалом вы познакомились?

Пожилой, не так уверенно:

- Д-да.

- У вас там много людей работает? Мне бы хотелось, чтоб как можно больше с ним познакомились! чтоб вы были в курсе литературной жизни.

- Н-ну, не все у нас прочли, - всё-таки обнадеживает меня майор, значит похватывали!

- Так вот, - приступаю я к нему уже плотней. - Вы теперь понимаете, что делается? Происходит какая-то тёмная игра: какие-то мрачные силы продали мою вещь за границу. Теперь я пытаюсь остановить это проституирование нашей литературы...