мысль. Его творчество — интуиция, а не дискурсия*. Часто основная схема, скелет книги зарождается в нем совершенно неожиданно и в обстановке совершенно не подходящей. «Так, скелет моей книги "Назначение человека" возник предо мной в кинематографе», — говорит Ни. Я люблю эти наши вечерние беседы, когда Ни [так много] делится со мной своим внутренним миром.

Воскресенье, 16 декабря

Просыпаюсь под впечатлением необычайного сна... Сон этот — две картины природы, но такой, какой здесь на земле нет и быть не может. Другие формы и краски, другая, неземная красота. Для меня ясно, что вообразить такую красоту я не могу и не могла, как не может человек представить то, чего он никогда не видел. И эти виденные мной во сне картины подтверждают мою веру в то, что сон есть не что иное, как [временное] освобождение души из темницы тела, во время которого она посещает иные планы бытия и, просыпаясь, иногда помнит, сохраняет образы этих планов, но иногда и забывает в зависимости от большей или меньшей степени восприятия этих образов... Весь день я нахожусь под впечатлением сна и вновь, и вновь переживаю его настолько, что по дороге в церковь, думая о нем, путала метро, опоздала к более ранней обедне, а попала лишь к поздней.

К 5 ч. у нас собрались: Вышеславцевы, Либ с немецким теологом, П. К. Иванов и др.

Понед<ельник>, 17 декабря

Ездили с Ни в фотографию. У Ни нет ни одной приличной для издателей, и я уговорила его сняться в одной очень хорошей, где снимались Шестов и Ремизов.

В métro Ни (как всегда) читает какую-то толстую книгу. «Как ты можешь читать в метро?» — спрашиваю я. «Отчего же? Отлично читаю», — «И понимаешь?» Он смеется и показывает мне книгу. Она называется «О диалектике Платона и Гегеля». В результате чтения при выходе теряет новую перчатку и очень огорчен.

Фотограф долго возился с Ни и снял в 4-х позах.

Вернувшись домой, застаю у нас Флоранс. Пьем чай, а за-

* От позднелат. — рассудочность, логика.

57//58

тем еще полчаса я с ней говорю очень интимно [и дружелюбно]. Ее жизнь поистине ужасна, и я к ней чувствую жалость, как к замученному ребенку. [Так хотела бы хоть чем-нибудь облегчить ее жизнь, но это невозможно, увы!]

Вторник, 18 декабря

За завтраком сестра рассказывает историю брака одного знакомого... Ни: «Я не люблю слушать о жизни людей... То ли дело о жизни идей, мысли. Напр<имер>, о диалектике Платона». Сестра возражает: «Это [странно, потому что] противоречит Вашему утверждению человека». Ни: «Нисколько! Я люблю читать биографии, мемуары, но не люблю рассказы о частной жизни того или иного человека».

Заходила М-me Либ. Принесла мне ярко-красные альпийские фиалки... Ее муж говорил мне, что она расположена ко мне. Я еще мало ее знаю, но чувствую какое-то беспокойство в ней... [«Я не люблю ничего духовного», — заявила она мне при первой же встрече на мой вопрос, что ее интересует. Мне хотелось бы как-нибудь поговорить с ней поглубже, но до сих пор не удавалось...

Либ завтра уезжают на Рождество в Швейцарию к родным.]

Лекция Ни («Духов<ные> и рел<игиозные> течения в России (XVIII век)»).

В перерыве я говорила с одной из слушательниц. Она была балериной 10 лет, и очень талантливой. Теперь бросила балет и пишет философско-рел<игиозную> книгу. Одна из самых верных слушат<ельниц> лекций Ни. За все эти годы не пропустила ни одной.

Среда, 19 декабря