Психологи задумались: почему ребенок подражает? Мотив обычного обучения ясен: выполнить задание взрослого, получить похвалу, одобрение — это так важно для ребенка! А подражание? Ведь тут малыш не получает никакого задания. Может быть, все–таки он подражает потому, что хочет продемонстрировать свои умения маме и папе? Конечно, бывает и так, но всегда ли? Психологи решили установить это. Для того чтобы выводы и наблюдения экспериментов стали убедительными, мы решили ввести вас в круг интересов и проблем ученых.

В одном из опытов ребенка приглашали в комнату с разными игровыми предметами и демонстрировали фильм. На экране — та же самая комната, в нее входит взрослый («модель») и начинает «играть»: в одних ситуациях — мирно, спокойно, в других — ломая игрушки. Во время просмотра экспериментатор незаметно выходит из комнаты. Внезапно фильм прерывается, и ребенок обнаруживает, что он в комнате один. Что он будет делать? Оказалось: даже в одиночестве дошкольник начинает подражать увиденному, копировать действия «модели», как позитивные, так и негативные, разрушительные. Значит, ребенок подражает не потому, что стремится к одобрению взрослого; подражание само по себе доставляет ему удовольствие. Как и игра, оно может быть для дошкольника самоцелью. Такое внешне немотивированное подражание назвали социальным научением.

В дальнейшем исследования социального научения посыпались как из рога изобилия: в качестве «модели» детям демонстрировали взрослых и сверстников, авторитетных и неавторитетных для ребенка людей, совершавших хорошие и плохие поступки и т. д. Выяснилось: дошкольники способны подражать почти всему, хорошему и плохому, способны играть даже с малоинтересной игрушкой, если видели, как с нею занималась «модель».

И тут перед психологами, педагогами встала большая проблема: как преодолеть «всеядность» подражания, как сделать так, чтобы ребенок, копируя хорошее, воздерживался от подражания дурному? А негативных примеров и дошкольнику, увы, встречается немало: на улице, на экране, иногда даже в семье… Как же сделать подражание избирательным, и притом таким, чтобы малыш умел отделить в поведении сверстников и взрослых правильные, социально одобряемые поступки от поступков, вызванных гневом, несдержанностью, дурным воспитанием?

Ясно одно: никакими директивными методами этого сделать нельзя. Управлять мы можем процессом прямого обучения, а подражание — процесс стихийный, свободный, неконтролируемый. Конечно, родители постараются не давать своему ребенку дурных примеров, но где гарантия, что он не встретит их за пределами семьи? Надо, чтобы он сам умел и хотел отличить нужные образцы от ненужных, воздерживался от воспроизведения последних. Иными словами, у ребенка должно сформироваться особое качество личности — независимость в поведении.

Что такое независимость? Отметим сразу: это не «урезанное» подражание (подражание только хорошему). Это — умение и желание действовать в жизни так, как подсказывает малышу его собственный, личный опыт, воплотивший в себе социально ценные, одобряемые и усвоенные ребенком программы и нормы поведения. В отличие от каприза, упрямства — желания настоять на своей прихоти во что бы то ни стало — независимый поступок опирается не на прихоть, а на объективную, социально ценную и признанную норму. Проявляя независимость, малыш настаивает на своем не потому, что ему «так хочется», а потому, что он считает этот поступок социально, общественно ценным. Независимость и проявляется в критических, конфликтных ситуациях, в которых дошкольник видит, что взрослый или авторитетный сверстник делает что–то не так, как подсказывает ему его собственный опыт и знания. А ведь взрослый для дошкольника — эталон, носитель общественных норм и образцов поведения. Не так–то просто для 3—4–летнего малыша воздержаться от подражания ошибкам авторитета, да еще противопоставить им свое, правильное, действие.

Проведем простой опыт. Дадим ребенку чашку, тарелку и кубик из набора игрушек, возьмем такие же предметы себе и научим его выполнять несложную программу: пусть кладет кубик в тарелку всякий раз, когда мы положим свой кубик в чашку, и наоборот. Мы видим: даже 3–летние малыши быстро схватывают суть задачи и обучаются делать «все наоборот». А теперь пригласим «партнера» — взрослого или сверстника. Посадим его за столик напротив нашего «испытуемого», дадим такой же набор предметов, а сами сядем сбоку. Напомним ребенку и его партнеру инструкцию: делать все наоборот тому, что будем делать мы. А теперь начнем опыт… Первые два действия партнер делает верно, затем начинает время от времени ошибаться, копировать наши действия (втайне от малыша мы заранее договорились с партнером, чтобы он в случайном порядке чередовал правильные и неправильные поступки). Вот тут наш испытуемый и попадает в конфликтную ситуацию: либо скопировать действие партнера, но нарушить усвоенную им инструкцию, либо придерживаться инструкции, но противопоставить свои действия поступкам партнера. В недоумении малыш переносит свой кубик из чашки в тарелку и обратно, не будучи в состоянии сразу сделать этот нелегкий выбор…

Оказалось: большинство 3–леток не смогли проявить независимость; они копируют все ошибочные действия партнера — сверстника или взрослого. Некоторые, видя, что партнер ошибается, начинают все действия совершать по–другому, даже тогда, когда партнер делает верно. Это — тоже подражание, но только с обратным знаком, подражание наоборот. И все же даже среди младших дошкольников нашлись малыши, способные противостоять влиянию ошибок партнера; увидев первые ошибки, они тоже колеблются, но выполняют программу верно; затем, осмелев, начинают высказывать критические замечания в адрес партнера и исправлять его действия.

Интересно и другое. Если у детей, проявивших глобальную подражательность, забрать игровые предметы и попросить их словесно контролировать действия партнера, многие из них успешно справляются с этой задачей, четко отличают правильные действия партнера от неверных; но, стоит им взять игрушки и включиться в выполнение задания, подражание появляется вновь. Итак, как и в сфере мышления, слово и дело у этих детей расходятся: они знают, понимают, что партнер делает ошибку, но руки «сами тянутся» повторить ее.

Опыты показали: в дошкольном возрасте способность детей к независимому поведению быстро растет. Вначале оно появляется по отношению к действиям сверстников, затем — по отношению к ошибкам взрослых. Если в 5–летнем возрасте почти все дети способны проявить независимость к сверстнику, то подражание ошибкам авторитетного взрослого остается у многих 6–летних.

Раньше всего дошкольники начинают действовать независимо в сфере суждений, словесной оценки действий партнера; в области же практических действий независимость появляется значительно позже.

От чего же зависит появление у ребенка этого нового качества — зачатков независимости? Попробуем разобраться. Возьмем три группы детей, первоначально копирующих все действия взрослого партнера. А теперь проверим разные способы «воспитания» независимости: какой подействует? Может быть, дети подражают ошибкам взрослого потому, что слабо, нестойко усвоили программу? Ведь, в самом деле, независимость возможна лишь при условии наличия у ребенка определенного багажа знаний и умений: без такого багажа ребенку нечего противопоставить другому человеку, остается только подражать. Не случайно элементы независимости возникают у малыша не в раннем (1—2 года), а именно в дошкольном возрасте, к которому ребенок приходит с определенным запасом прочно усвоенных им программ и норм поведения.

Что ж, будем тренировать детей одной из наших групп в умении точно, четко, без запинки выполнять разные программы вроде той, которую мы назвали «Делай наоборот». Предложим ребенку повторить ее наедине с нами 40—50 раз. Наконец нам становится ясно: малыш может выполнить ее хоть с закрытыми глазами. А теперь пригласим взрослого партнера, вновь повторим опыт на определение способности проявить независимость. И что же? Сдвигов — никаких. Почти все дети немедленно возобновляют подражание ошибочным действиям партнера. Значит, твердое знание программы —еще не все. Это необходимое, но недостаточное условие. Ребенку нужно что–то еще. Но что?

Может быть, не все дети четко осознают, понимают факт ошибочных действий партнера? Может быть, уверенность малышей в непогрешимости партнера столь велика, что у них просто закрыты глаза на его ошибки? Ребенок и смотрит, и видит, а не замечает, считает даже ошибочные действия взрослого правильными? Стоит указать ему на эти ошибки — и пелена спадет с его глаз, а вслед за ней исчезнет и глобальная подражательность? Попробуем проверить эту гипотезу с детьми второй из наших групп. Предложим каждому ребенку не выполнять программу вместе с партнером, а устно, словесно контролировать его действия.