Такая позиция не только не гуманна по отношению ко всем, кто старше 18—19 лет. Она еще и способствует своеобразному юношескому шовинизму, когда только свои чувства, свои переживания воспринимаются серьезно, а к событиям жизни старшего поколения априорно формируется ироническое отношение. В результате нарушаются контакты родителей и детей. И дети в меньшей степени, чем это в принципе возможно, обращаются к опыту родителей для решения своих межличностных проблем. К тому же нормы юношеской субкультуры (открытость, экстенсивное общение с широким кругом людей и т. д.) вырабатывают такую систему ценностей, которая не только не способствует, но даже препятствует созданию и стабилизации семьи. Ориентация на юношескую субкультуру и «молодежный» стиль жизни тормозит идентификацию молодых людей с традиционными семейными ролями супругов и родителей.

Считать юность пиком любовных переживаний нет никаких оснований (как, вообще, нет никаких оснований выделять какой–то возрастной период как самый счастливый). Большинство людей любят не один раз, а несколько. При этом необоснованным выглядит предположение, что чувство любви, являющееся, безусловно, одной из духовных вершин человека, требующее глубокого понимания другого, мудрости, достигает своего наиболее полного выражения у семнадцатилетних юношей и девушек с весьма ограниченным жизненным опытом. Наоборот, можно предположить, что, как и во всяком другом искусстве, в любви для достижения вершин мастерства — умения любить другого человека — необходим опыт, в том числе, наверное, и опыт неудач. Представление об ограниченности запасов любви, на котором базируется миф о ее единственности, не имеет никакого основания. Скорее верна обратная картина: чем сильнее человек любит сегодня, тем сильнее он будет любить завтра. Неизвестно, правда, будет ли объектом любви тот же самый человек или уже кто–то другой. Никакой же возрастной способности к любви, по–видимому, не существует, любовь в 40 или в 50 лет может быть ничуть не менее яркой и, весьма вероятно, будет более глубокой, чем в 20.

Стабильная любовь предполагает постоянный пересмотр, ревизию своих отношений. По выражению С. Джорарада, хороший брак — это серия разводов и браков с тем же самым человеком. Ведь те требования, которые сознательно или бессознательно предъявляет к нам наш партнер, все время меняются. До брака, например, ценилось умение играть на гитаре и быть душой компании. Однако после рождения ребенка и обострения бытовых и материальных проблем значимость этих умений в глазах жены снижается, к мужу теперь предъявляются совершенно иные требования. Сохранение взаимной любви будет зависеть от того, сумеют ли партнеры осознать эти новые требования и найти пути для удовлетворения ожиданий друг друга. Представление же об отношениях в любви как о чем–то застывшем не выдерживает критики. Любовь — это постоянный процесс развития и изменения отношений, требующий от партнеров гораздо больше внимания и чуткости, чем на первых порах ухаживания.

Л. Я. Гозман

«Почему исчезает любовь!»

Если мы хотим сохранить любовь, мы должны понять, какие факторы способствуют ее исчезновению, — известная опасность не так страшна.

Конечно, все факторы или причины перечислить едва ли возможно. Здесь мы коснемся лишь некоторых.

Одна из причин состоит в том, что в отношениях с любимым человеком люди часто берут на себя некую миссию, стремясь переделать ближнего по своему образу и подобию. Многие даже считают это своей святой обязанностью!

Стремление переделать партнера оказывает разрушительное воздействие на отношения. Разве разумно требовать перевоспитания от вполне нормального взрослого человека? Эта задача и необоснованная, и чаще всего невыполнимая. Очень многие важные черты личности закладываются в раннем возрасте, изменить их потом практически невозможно. Попытка же такого изменения воспринимается как насилие.

Вспомните, как страдал Пьер Безухов, когда Элен возила его на балы и стремилась сделать из него человека светского. Это стремление привело к печальным для их семьи результатам. Однако, если бы Элен смирилась с «медвежьим» нравом Пьера, признала его право не быть светским человеком, быть таким, какой он есть, их отношения могли бы сложиться иначе.

Конечно, есть такие черты, смириться с которыми крайне трудно, например алкоголизм одного из супругов делает совместную жизнь крайне трудной, если не невозможной. С такими чертами приходится бороться. Но, к сожалению, не принимаются и совсем нейтральные качества, например, быстрота, с которой человек съедает тарелку супа. Принципиального значения это обстоятельство, по–видимому, не имеет, так есть ли в этих придирках смысл? Ведь даже если удастся добиться от партнера желаемого изменения, побочным и очень сильным последствием всей этой «воспитательной» работы будет раздражение против «воспитателя», а то и ненависть к нему. Человека можно в чем–то переделать, сломать, заставить изменить привычки, но любить вас за это он никогда не будет.

Может быть, секрет привлекательности так называемых курортных романов состоит как раз в том, что партнеры в такой ситуации не пытаются переделывать друг друга, не осложняют свои отношения ненужными упреками и нравоучениями, которые вредны не только тем, что невозможно или мучительно трудно переделываться. Когда нам указывают, как одеваться, краситься, есть, делать зарядку, повязывать галстук и т. д., нам как бы напоминают поминутно о том, что сами по себе мы не справимся с решением этих вопросов, что сами мы ничего не стоим.

К сожалению, многие молодые люди считают готовность партнера к любым изменениям атрибутом романтических отношений. Мы требуем от человека изменить стиль одежды, требуем отказаться от привычек, которые нам не нравятся, отказаться от друзей — стремимся продемонстрировать свою власть. Это очень опасный путь — всякой власти мы стремимся избежать.

Надо сказать, что зерна будущих несчастий мы сеем в самом начале общения, с первых часов и минут знакомства.