Отрочество (13—15 лет) и юность, особенно ранняя (15—18 лет), — для семейной педагогики трудный возраст. Хронологическая грань между этими периодами условна. Недаром ребят этого возраста — старшеклассников, учащихся ПТУ и т. д. называют то юношами, то подростками; так делается и в данной главе.

В этом возрасте, как никогда, сказывается закон неравномерности индивидуального развития. Один старшеклассник уже достиг половой зрелости, а другой находится только в середине процесса созревания. Такая же неравномерность характеризует их умственное, социальное и нравственное развитие. И что еще важнее, уровни развития в разных сферах жизни сплошь и рядом не совпадают. Юноша может быть уже вполне взрослым физически, оставаясь умственно и нравственно подростком. Так же часто бывает и обратное.

Все подростки так или иначе сталкиваются с одними и теми же проблемами, которые должны быть понятны и родителям. Об этих проблемах пойдет речь в данной главе — положение подростка в семье и отношения с родителями, развитие самосознания, общение со сверстниками и поиск дружбы, сексуальные переживания и любовь, выбор профессии и социально–нравственное самоопределение.

В разделе «Психологическая консультация» авторы расскажут о самом трудном — о том, как устанавливать психологический контакт с подростком, почему он особенно важен для них, как зависит их поведение от того, какие мы, взрослые, каковы типичные конфликты между подростками и родителями и как их разрешать, в чем особенности психологически верной воспитательной позиции родителей.

Положение в семье и отношения с родителями

Первая общая закономерность и острая проблема юношеского возраста, хотя возникает она гораздо раньше, — это перестройка отношений с родителями, переход от детской зависимости к отношениям, основанным на взаимном доверии, уважении и относительном, но неуклонно растущем равенстве. Во многих семьях, особенно авторитетных, эта перестройка происходит болезненно и воспринимается родителями как непослушание, вызывающее поведение и т. д. Но взглянем на этот процесс с другой стороны, с точки зрения формирующейся личности.

В глазах ребенка мать и отец выступают в нескольких ипостасях: как источник эмоционального тепла и поддержки, без которых ребенок чувствует себя беззащитным и беспомощным; как власть, директивная инстанция, распорядитель благ, наказаний и поощрений; как образец, пример для подражания, воплощение мудрости и лучших человеческих качеств; как старший друг и советчик, которому можно доверить все. Но соотношение этих функций и психологическая значимость каждой из них с возрастом меняются.

В основе эмоциональной привязанности ребенка к родителям первоначально лежит зависимость от них. По мере роста самодеятельности, особенно в переходном возрасте, эта зависимость начинает ребенка тяготить. Очень плохо, когда ему не хватает родительской любви, но избыток эмоционального тепла тоже вреден. Он затрудняет формирование внутренней автономии, порождая устойчивую потребность в опеке, зависимость как черту характера. Слишком уютное родительское гнездо не стимулирует выросшего птенца к полету в противоречивый и сложный взрослый мир.

Любящие матери, не способные мыслить ребенка отдельно от самих себя, часто не понимают этого. Но юноша не может повзрослеть, не разорвав пуповину эмоциональной зависимости от родителей и не включив своих отношений с ними в новую, гораздо более сложную систему эмоциональных привязанностей, центром которой являются не родители, а он сам. Положение «маменькиного сынка» начинает его раздражать не только потому, что вызывает насмешки сверстников, но и потому, что пробуждает в нем самом чувство зависимости, с которым подросток борется. Чувствуя охлаждение, многие родители думают, что дети их разлюбили, жалуются на их черствость и т. д. Но после того как критический период проходит, эмоциональный контакт с родителями, если они сами его не испортили ошибочным воспитанием, обычно восстанавливается, уже на более высоком, сознательном уровне.

Рост самостоятельности ограничивает и функции родительской власти. Старшеклассник самостоятельно распределяет свое время, выбирает друзей, способы досуга и т. д.

Степень идентификации с родителями в юности меньше, чем в детстве. Разумеется, хорошие родители остаются для старшеклассника важным эталоном поведения. Однако родительский пример уже не воспринимается так абсолютно и некритично, как в детстве. У старшеклассника есть и другие авторитеты, кроме родителей. Чем старше ребенок, тем вероятнее, что идеалы он черпает не только из ближайшего окружения, а из более широкого круга отношений (общественно–политические деятели, герои кино и литературы). Зато все недостатки и противоречия в поведении близких и старших воспринимаются остро и болезненно.

Больше всего старшеклассникам хотелось бы видеть в родителях друзей и советчиков. При всей их тяге к самостоятельности юноши и девушки остро нуждаются в жизненном опыте и помощи старших. Многие волнующие проблемы старшеклассники вообще не могут обсуждать со сверстниками: мешает самолюбие, да и какой совет может дать человек, который прожил так же мало, как ты? Отвечая на вопрос: «Чье понимание для вас важнее всего, независимо от того, как фактически понимает вас этот человек?», большинство московских мальчиков (с V по X класс), опрошенных А. В. Мудриком, поставили на первое место родителей (ответы девочек более противоречивы).

Но реальные взаимоотношения старшеклассников с родителями часто обременены конфликтами и их взаимопонимание оставляет желать лучшего. При исследовании юношеской дружбы мы фиксировали, как оценивают школьники с VII по X класс уровень понимания со стороны родителей, легкость общения и собственную откровенность с ними. Оказалось, что по всем этим показателям родители уступают друзьям— сверстникам опрошенных и что степень психологической близости с родителями резко снижается от VII к IX классу. Одна из причин этого — в психологии самих родителей, не желающих замечать изменение внутреннего мира подростка и юноши.

Рассуждая теоретически, хорошие родители знают о своем ребенке значительно больше, чем кто бы то ни было другой, даже больше, чем он сам. Но изменения, происходящие с подростком и юношей, часто совершаются слишком быстро для родительского глаза. «Главная беда с родителями — то, что они знали нас, когда мы были маленькими», — заметил 15–летний мальчик.