Сила, глубина и длительность любовных привязанностей у разных людей неодинаковы. Это обнаруживается уже в юности. Но зрелая половая любовь тесно связана с общей социально–нравст–венной зрелостью личности. Как правильно писал А. С. Макаренко, человеческая любовь «не может быть выращена просто из недр простого зоологического полового влечения. Силы «любовной» любви могут быть найдены только в опыте неполовой человеческой симпатии. Молодой человек никогда не будет любить свою невесту и жену, если он не любил своих родителей, товарищей, друзей. И чем шире область этой неполовой любви, тем благороднее будет и любовь половая».

Этим определяется общая стратегия как семейного, так и школьного воспитания. Но родителям, как и учителям, необходимо ясное понимание, что в этой сложной сфере личного бытия от них зависит далеко не все. И прежде всего — им нужен такт.

Хорошо сказал об этом В. А. Су–хомлинский: «Беречь интимность, неприкосновенность духовного мира подростка — одна из важнейших задач воспитания. Если кто–то посторонний вмешивается буквально во все, о чем думает, что переживает подросток, что он хочет уберечь от постороннего взгляда, — это притупляет эмоциональную чуткость, огрубляет душу, воспитывает «толстокожесть», которая в конце концов приводит к эмоциональному невежеству…

Если хотите, чтобы подросток пришел к вам за помощью, открыл вам свою душу, — берегите именно те уголки его души, прикосновение к которым воспринимается болезненно… Уважение к личности воспитанника закономерно ведет к расширению сферы личного, интимного, неприкосновенного».

И. С. Кон

Выбор профессии и социально–нравственное самоопределение

Самая важная проблема юности — выбор профессии и социально–нравственное самоопределение. В сущности, это разные аспекты одного и того же вопроса.

Фокус мировоззренческих поисков юности — проблема смысла жизни.

Задавая себе вопрос о смысле жизни, юноша думает одновременно и о направлении общественного развития вообще, и о конкретной цели собственной жизни.

Форм общественно полезной деятельности много, и заранее, не зная человека, нельзя сказать, где он принесет наибольшую пользу. Да и жизнь человека слишком многогранна, чтобы можно было исчерпать ее каким–то одним видом деятельности, как бы он ни был важен. Вопрос заключается не только и даже не столько в том, кем быть в рамках существующего разделения труда (выбор профессии), сколько в том, каким быть (моральное самоопределение).

Вопрос о смысле жизни, в той мере, в какой он является рефлексией личности на самое себя, есть психологический симптом определенной неудовлетворенности. Когда человек целиком поглощен делом, он обычно не спрашивает себя, имеет ли это дело смысл, такой вопрос просто не возникает. Рефлексия, критическая переоценка ценностей, наиболее общим выражением которой является вопрос о смысле жизни, психологически, как правило, связана с какой–то паузой, «вакуумом» в деятельности или в отношениях с людьми. И именно потому, что проблема эта по самой сути своей практическая, удовлетворительный ответ на нее может дать только деятельность.

Трудность юношеской рефлексии о смысле жизни — в правильном совмещении того, что А. С. Макаренко называл ближней и дальней перспективой. Расширение временной перспективы вглубь (охват более длительных отрезков времени) и вширь (включение своего личного будущего в круг социальных изменений, затрагивающих общество в целом) — необходимая психологическая предпосылка постановки мировоззренческих проблем. Дети и подростки, описывая будущее, говорят преимущественно о своих личных перспективах, тогда как юноши выдвигают на первый план социальные, общие проблемы. С возрастом увеличивается умение разграничивать возможное и желаемое. Способность отсрочить непосредственное удовлетворение, трудиться ради будущего, не ожидая немедленной награды, — один из главных показателей моральнопсихологической зрелости человека.

Но совмещение ближней и дальней перспективы дается нелегко. Очень многие юноши и девушки не хотят задумываться о будущем, откладывая все трудные вопросы и ответственные решения на «потом». Установка на продление детства с его весельем и беззаботностью не только социально вредна, так как является по своей сути иждивенческой, но и опасна для самой личности. Юность — прекрасный, удивительный возраст, который взрослые вспоминают с нежностью и грустью. Но все хорошо в свое время. Вечная юность — это вечная весна, вечное цветение, но также и вечное бесплодие. «Вечный юноша», каким мы знаем его по художественной литературе и психиатрической клинике, вовсе не счастливчик. Гораздо чаще это человек, который не сумел в положенный срок разрешить задачу самоопределения и не пустил глубоких корней в важнейших сферах жизнедеятельности. Его изменчивость и порывистость могут казаться привлекательными на фоне бытовой приземленности и будничности многих его сверстников, но это не столько свобода, сколько неприкаянность. Ему можно скорее сочувствовать, чем завидовать.

Не лучше обстоит дело и на противоположном полюсе, когда в настоящем видят только средство достижения чего–то в будущем. Чувствовать полноту жизни — значит уметь видеть в сегодняшнем труде «завтрашнюю радость» (А. С. Макаренко) и вместе с тем ощущать ценность каждого данного момента деятельности, радость преодоления трудностей, узнавания нового и т. д.