Андрей грубит матери, бабушке и тете, может в гневе пустить в ход руки, учиться не хочет, зато с удовольствием занимается радиотехникой, домашние заботы проходят мимо него. Андрей прожил свои 14 лет в окружении трех любящих женщин. Все трое всегда старались сделать для него что–нибудь хорошее: мама учила с ним стихи и готовила школьные задания, бабушка пекла его любимые пончики, тетя могла объездить весь город в поисках нужной радиодетали. Женщины в семье также очень любили друг друга, каждая была посвящена в жизнь другой, да не было у них никаких особых тайн, а была одна общая радость — Андрей. И вдруг такое — хоть ставь на учет в милицию!

Попробуем помочь этой семье нормализовать отношения. Для начала введем некоторые простые правила общежития, которые должны неукоснительно соблюдаться: не входить друг к другу в комнату без стука или в отсутствие хозяина; не трогать личные вещи, не подслушивать телефонные разговоры. Напомним, что кроме обязанностей по отношению к подростку есть у каждой из женщин еще множество других дел. (Бабушка давно собиралась закончить свои мемуары, разобрать старые семейные фотографии. Маму ждет неоконченная диссертация. Тетя, заядлая театралка, совсем оторвалась от культурной жизни, и теперь ей необходимо просмотреть ряд новых спектаклей.) Андрей в таком случае может чаще оставаться дома один, он будет очень доволен, что наконец–то перестали «закармливать маминой кашей» — попросту отстали от него.

Конфликт отцовского авторитета. Многие отцы хотят воспитать сына настоящим мужчиной.

Мы наблюдали 15–летнего Сережу, к которому папа предъявлял следующие претензии: «абсолютно лишен собственного мнения, ничем не интересуется, безынициативный». Из беседы удалось в самых общих чертах воссоздать семейную ситуацию Сережи. Единственный ребенок в семье, Сережа рос мягким, ранимым мальчиком, походил на девочку — каштановые кудри, темные большие глаза с длинными ресницами. С самого рождения отец решительно отстранил от воспитания маму («ты вырастишь из него девчонку!») и принялся за воспитание «настоящего мужчины». Закалял — обливал ледяной водой, заставлял бегать босиком по снегу, независимо от того, был Сережа здоров или простужен, не допускал пропусков школы, даже если мальчик температурил. Малейшее проявление слабости в сыне подвергал осмеянию.

Случай, подобный описанному, мы встречали в практике консультативной работы не раз и нередко убеждались в том, как трудно изменить подобную практику воспитания, которую можно было условно назвать шоковой. Дело в том, что Сережу почти никогда не хвалили («А за что?» — искренне удивился папа), не отмечали его успехи, зато за каждый промах больно стегали по самолюбию. Отец мог прямо сказать: «Ты не мужчина, я тебя презираю!» Таким образом, в родительском отношении к Сереже не только налицо был дисбаланс поощрений и наказаний, но и сами наказания приобретали форму тотального клеймения, наказания посредством лишения отцовского уважения, что особенно ранило Сережу, наводило на мысль о полной недостижимости идеала мужчины, воплощенного в отце. Беседы с сыном на воспитательные темы, как правило, начинались словами: «Я в твоем возрасте… Я бы на твоем месте…» и т. д. Сереже даже не приходило в голову спорить, не соглашаться с отцом, отстаивать свое мнение. И конечно, ни отец, ни мать не могли пожаловаться на поведение сына — Сережа никогда не позволял себе никаких грубостей, выполнял все родительские требования и в общем, по мнению родителей, был хорошим, послушным, любящим родителей сыном. Как бы удивились они, узнав о том, какие чувства отчаяния, бессильной ярости и обиды охватывают их благополучного сына, о тех мучительных и безысходных мыслях, в которых один на один барахтается их сын, доходя до заключения о полной бессмысленности собственной жизни. Пример родителей, конечно, одно из сильнейших средств воспитания, однако вряд ли разумно требовать от ребенка абсолютного подражания одному из родителей, делать из себя идеальный эталон для воспроизведения, вытеснив из своего сознания тот факт, что сами мы далеки от совершенства. Так, стремление сделать из сына настоящего мужчину во многом проистекало от неосознанной неуверенности отца, тревожности по поводу собственной мужественности. Воспитание в ребенке недостающих у него самого качеств позволяло ему компенсировать чувство неуверенности в себе. В психологии подобная ошибка воспитания получила название делегирования.

Изменить отношение к сыну в данном случае отец может, только изменив себя. Став более уверенным в себе, отец будет более терпимым к сыну, что выразится в большем уважении и приятии в Сереже черт, отсутствующих у него самого. Сережа, в свою очередь ощутивший, что он не так уж виноват в том, что не такой, как папа, станет безбоязненно проявлять свои собственные вкусы, интересы.

Вместо заключения

Слово предоставляется писателю и педагогу С. Л. Соловейчику

Итак, подходит к концу наш разговор о психологии семейного воспитания. Вы уже многое узнали о психологических закономерностях отношений в семье, об этапах развития личности ребенка. Однако психология воспитания неразрывно связана с нравственными исканиями, мировоззренческой позицией родителей, с общим уровнем личностной зрелости и культуры воспитателей. Именно поэтому последняя глава нашей книги дает возможность родителям еще раз задуматься над общими вопросами психологии воспитания.

Вы познакомитесь с нравственными задачами гуманистического воспитания, заглянете в глубоко интимные, часто потаенные, пласты отношений между детьми и родителями.

Все это, как нам кажется, поможет родителям понять, что, воспитывая своих детей, мы всякий раз сами себе отвечаем на самый важный жизненный вопрос: в чем смысл человеческого бытия?

И не случайно мы предоставляем слово для этого серьезного разговора писателю и педагогу С. Л. Соловейчику. Его заключительное слово как бы отвечает на вопрос, зачем нужны родителям психологические знания. Ну, во–первых, для того, чтобы помогать ребенку расти (впрочем, как и самому себе), а во–вторых, для того, чтобы воспитать духовную личность.

Искусство воспитания

Вслед за демографическим взрывом, вслед за образовательным бумом середины нынешнего века идет третья волна — круто возрастает интерес родителей к семейной педагогике и психологии.