Вот и выходит: с одной стороны, педагогика, набор замечательных советов для замечательных родителей, а с другой стороны, родители отнюдь не совершенные, которые с тоской этим советам внимают и чувствуют себя очень виноватыми перед своими детьми.

Что же делать?

Не знаю, я знаю одно: нужно понять процесс воспитания, понять, что же происходит между нами и детьми, когда мы их воспитываем, и какую силу имеют различные наши педагогические действия. Некоторым это помогает хотя бы потому, что они начинают лучше относиться к своим детям, начинают понимать границы своих возможностей, не требуют от детей неведомого совершенства. Да и просто начинают понимать что к чему.

Педагогика и психология исследуют, при каких обстоятельствах у родителей все хорошо с детьми, а при каких — все плохо. Так получается, а так нет — вот, пожалуй, все, что можно сказать. Но это немало.

Привычные модели воспитания

Начнем с трех самых привычных моделей воспитания, назовем их условно «уличное движение», «сад–огород», «кнут и пряник».

Модель «уличное движение». Нам кажется, будто детей воспитывают точно так же, как обучают их правилам уличного движения, будто ребенок должен выучить некий свод правил, — вот и все! Если мальчик ведет себя плохо, значит, взрослые, ответственные за его воспитание, не объяснили ему, как надо себя вести. Если бы они не ленились, а объясняли бы детям и особенно подросткам, как себя вести, то все было бы хорошо. Так и предлагают: надо, мол, ввести в школе уроки морали и объяснять детям, что нехорошо, например, угонять чужую машину даже с невинной вроде бы целью покататься.

Но отчего одни люди, не видевшие в глаза уголовного кодекса, не нарушают закон, а другие, вызубрив все статьи кодекса наизусть, то и дело попадают за решетку? И разве есть на свете хоть один ребенок, который не знал бы, что не только машину — и самокат чужой брать нехорошо?

Женщина говорит на суде, где обвиняемый — ее двадцатилетний сын–убийца: «Гена, что же ты наделал? Я же тебя учила только хорошему! Ну скажи им, что мы с отцом учили тебя только хорошему!»

Все учат только хорошему, редко кто внушает детям дурное, но дети вырастают плохими людьми не потому, что они не знают, что такое плохо, и даже не потому, что они безвольны, а по каким–то совсем другим причинам. У одного литературного героя с детства висели перед глазами прописи: «Не лги, послушествуй старшим и носи добродетель в сердце». Всё объяснили ему! А вырос Чичиков.

Вторая модель — «сад–огород» — основана на странном убеждении, будто мы, родители или какие–то другие воспитатели, можем обходиться с ребенком как с грядкой, выпалывая сорняки в его душе, или как с деревом, прививая ему лучшие качества. Но ребенок не грядка и не дерево, он существо одушевленное, он не поддается этим процедурам и манипуляциям. В. А. Сухом–линский писал об этом так: «…причина бессилия воспитателя и даже коллектива перед трудным ребенком кроется не в том, что этот воспитанник неисправим, а в том, что самый процесс воспитания идет по ложному пути: воспитатель стремится только искоренять пороки, в лучшем случае предотвращает их возникновение. Опыт (во многих случаях горький опыт) убедил, что таким путем нельзя воспитать стойких нравственных убеждений… Пороки искореняются сами по себе, уходят незаметно для ребенка, и уничтожение их не сопровождается никакими болезненными явлениями, если их вытесняет бурная поросль достоинств».

С «бурной порослью достоинств» не всегда получается, особенно у родителей, которые склонны видеть в своем ребенке только пороки и недостатки. Но хотя бы установим: «выпалывание» недостатков — занятие бессмысленное, и чем более категорично об этом будет заявлено, тем больше пользы для детей и родителей, потому что многие из нас уверены в том, что воспитывать, — значит, бороться с недостатками. Что же касается привития… Почти вся педагогика прошлого держалась на приучении. Но для приучения требуется постоянный, почти круглосуточный надзор. Теперь, когда родители видят своих детей полчаса в день, а нянь и гувернанток нет, на приучение полагаться опасно, надо искать другие пути воспитания. Можно, конечно, приучить ребенка мыть руки, но невозможно приучить любить людей. Не приучением дается ребенку доброе сердце, совсем другие механизмы тут действуют.

Модели «уличное движение», «сад–огород» особенно опасны тем, что, следуя им, мы из лучших побуждений постоянно ссоримся с детьми, и вся наша работа воспитания становится безнадежным занятием.

Наконец, о модели «кнут и пряник». Вот, кажется, без чего нельзя, вот самое естественное: за добрый поступок наградить, за дурной — наказать, поругать, пожурить. Как иначе? На этом мир держится!