Но как я могу быть равным с ребенком? В каком смысле?

Люди не равны между собой по уму, опыту, возрасту, положению, таланту, но души всех людей совершенно равны. Более того, равны души ныне живущих людей и тех, кто жил тысячу или пятьсот лет назад, иначе мы не могли бы читать Гомера и Шекспира. Мы только потому и можем наслаждаться их книгами, что между нашими душами и душами их героев нет никакой разницы. По уму мы разные, по знаниям невообразимо разные, но чувств, составляющих душу человека, древние насчитывали всего четыре: страсти, страх, печаль и радость. В «Евгении Онегине» эти четыре классических чувства перечислены совершенно точно:

Зато и пламенная младость Не может ничего скрывать: Вражду, любовь, печаль и радость Она готова разболтать.

Нам могут быть не очень понятны желания другого человека, потому что желаний — сотни, но чувства так или иначе понятны всем!

В принципе все могут общаться со всеми, но не все способны на это, потому что не все взрослые нуждаются в общении — душа высохла и люди не могут снять с себя доспехи превосходства, разоружиться при встрече с человеком, открыться душой, почувствовать чужую душу равной. Собственно, в этом и состоит педагогический талант — в умении почувствовать в ребенке равного себе. Тут подлинный секрет сильной и силу дающей любви!

Многие думают, будто управлением мы учим ребенка подчиняться законам, создаем полезные привычки. Это мнение тем более обманчиво, что оно вроде бы отвечает здравому смыслу. В действительности же только общение делает детей воспитуемыми. Дети, вступающие в общение со взрослыми, поддаются разумному управлению и обучению — и только эти дети! Видимое энергичное управление на самом деле действенно лишь в той степени, в какой оно может опереться на скрытое, неуловимое сердечное общение, Управление ограничивает, гнетет, а общение уравнивает неравных, очеловечивает. Где нет общения, там и управление детьми невозможно — они не слышат старших. Чем больше уповаем мы на одно только управление, тем хуже результат воспитания, и нам остается только жаловаться на то, что нам достались трудные, неэмоциональные, бесчувственные, нечувствительные к чужой беде дети.

Трудные дети — те, у кого нет душевных и духовных контактов со взрослыми.

Трудные родители — те, кто не умеет и не хочет устанавливать такие контакты, кого возмущает сама идея равенства с детьми.

Душевный контакт с ребенком, богатое общение с ним, духовное единение — первая и последняя проверка, правильно ли идет воспитание. Есть контакт — все идет хорошо и будет хорошо; нет контакта — ничего нельзя предсказать. Как получится, так и получится. Воспитание в этом случае зависит не от нас, а от разных житейских обстоятельств, от других людей — в школе или на улице. К сожалению, не все люди достаточно эмоциональны, чтобы чувствовать, есть ли у них контакт с ребенком, и не все в этих контактах нуждаются. Иные прекрасно обходятся без общения с ребенком, и тут уж ничем не поможешь. Остается сказать лишь одно: старайтесь… Так получается, а так нет.

«Не–ет, — слышу я, — постойте! Постойте! А как же наследственность? Гены как? Вот ученые обнаружили, что если у человека лишняя хромосома, то он…»

Когда у нас не получается со своими детьми, мы чувствуем себя виноватыми и нам так хочется свалить свою вину на кого–нибудь! Легче всего свалить ее на общество («Неужели вы и в самом деле думаете, что в наше время можно вырастить хорошего ребенка? В этой ужасной школе? В окружении таких людей?») или на гены («Я разъезжаюсь со своей девочкой, меняю квартиру и разъезжаюсь! У нее ужасные гены! У нее гены ее отца!»).

Вот катится шарик по плоскости. Чтобы понять его движение, мы должны представить себе, что в каждое данное мгновение он находится в данной точке и не находится в ней. Не сначала находится, а потом не находится, а именно сразу — и есть он тут и нет его, иначе движение не поймешь. Современная физика полна всевозможных «и есть и нет». Но разве человек проще электрона и шарика?

Вопрос о наследственности решается, на мой взгляд, так: в человеке всё решительно от наследственности, от генов, решительно всё! И в человеке решительно все — всё! — от воспитания. Не пятьдесят на пятьдесят, не это — от наследственности, а это — от воспитания, а всё от наследственности и всё от воспитания. Присмотритесь к любому человеку, ну хоть в метро, как он сидит и движется, какое у него лицо, и вы ясно увидите справедливость такой точки зрения: в нем всё от природы и всё от воспитания. Поэтому разговоры о генах (по крайней мере пока речь идет о здоровых детях) — пустое занятие. Природа делает свое дело, а мы должны делать свое. Результаты воспитания, конечно же, зависят от времени, от среды, от ближайшего окружения, от наследственности. И… не зависят!

Как же так — и зависят и не зависят?