Popular psychology for parents
Естественно, что у каждого класса своя мера людей, свои «лучшие люди», свое представление о правде, или, можно сказать, своя правда. Потому–то правда — это классовое явление, как и все, что на ней основано: мировоззрение, идеология, мораль, нравственность, политика, юриспруденция, педагогика, искусство. Для произведения искусства истина не так уж и важна, в книге могут действовать русалки и черти, а исторические действия могут быть сдвинуты и приписаны вымышленным лицам. Но в высшей степени важен вопрос, какую, чью правду отражает художник, какого человека он ценит выше всех, ценит ли он человека вообще, насколько его творения близки к правде. Искусство классово. А, скажем, математика не может быть классовой, потому что в ее основании не правда, а истина.
Есть ли прямые углы? Конечно. Мы знаем, чему они равны: девяноста градусам. Но на земле нет ни одного прямого угла, все реальные углы лишь приближаются к идеальному.
Есть ли абсолютная истина? Есть. Их много, в каждом случае своя, и человечество с развитием науки постепенно приближается к ним во всех областях знания.
Есть ли идеальная правда? Есть. Сокровенная правда, чистая правда, иной раз горькая правда, и всегда — святая правда. Словом «святой» обозначают высшее (святая к Родине любовь, святыни народа, святое чувство, святая память о погибших за Родину, святая правда…). Правда одна. В отличие от истины, она не может быть даже старой или новой: говорят «я узнал правду», а сказать «я узнал новую правду» — трудно, между тем новые истины открываются чуть ли не каждый день.
Мы так высоко ставим великих людей прошлого, великих героев, великие деяния, храним память о них, потому что в них содержится правда. Петр I особым указом повелел, чтобы в училищах во время трапезы читали вслух биографии великих людей по Плутарху. Мы читаем и рассказываем детям о великих не только для подражания и примера, но и для того, главное, чтобы в сознание ребенка проникало представление об истинной ценности человека, высокое представление о правде.
Правда — в человечности, гуманизме, высочайшем уважении к достоинству человека, другой правды нет. Педагогика не может быть гуманной или негуманной, негуманная педагогика — это что? Педагогика, построенная на лжи? Нет, мы воспитываем детей правдой. Идея уважения к человеку появилась в V веке до нашей эры, идея уважения к маленькому человеку, к ребенку, родилась лишь в конце XVIII века, в произведениях Жан–Жака Руссо, впервые сказавшего, что детство — это не подготовка к жизни, а сама жизнь. Двадцать три века разделяют две эти великие идеи! Удивительно ли, что идея уважения к ребенку еще так слабо воплощена в жизнь? Но тем более должны мы воспитывать в правде и правдой, в полном уважении к ребенку и к себе. Когда мы относимся к ребенку лживо, т. е. не уважая его достоинство, он сопротивляется нам. Когда мы относимся лживо, т. е. без уважения, к самим себе, ребенок перестает уважать нас, и воспитание практически прекращается. Воспитание идет только до тех пор, пока между воспитателем и воспитанником — правда во всем, и устанавливает эти отношения правды и справедливости взрослый.
Стремиться к правде — всей душой ценить и уважать каждого человека и самого себя как человека, стремиться к тому, чтобы такое уважение было общей нормой, чтобы правда всюду торжествовала, чтобы нигде и ни в чем человек не был унижен, обижен, оскорблен, не оценен, оставлен в небрежении, без помощи, в темноте, чтобы никому не было отказано в свободном развитии всех его сил. Стремиться к правде — значит утверждать на земле достоинство человека.
Иногда говорят: «Как верить в человека? Как это — правда в человеке? Посмотрите на людей — как они дурно живут, они обманывают друг друга, они ленивы, жадны, жестоки! В кого верить? В них? В этих?». Но человек в нечеловеческих обстоятельствах не вовсе человек, не полностью человек, на него нельзя ссылаться, как нельзя по больному судить о здоровом. Представление о человеке как о низком существе, недостойном поколения, — ложь и смирение перед ложью. Правда в том, что человек велик и свят, правда — в славе человечьей.
Но вернемся из высоких сфер в обыкновенный наш двор, где среди других мальчиков и девочек бегает по лужам и наш или наша.
Многие родители требуют от детей, чтобы те говорили правду, и на том успокаиваются. Или требуют, чтобы правду говорили родителям:
— Разве маму можно обманывать? Ты кого пытался обмануть — маму?
Других людей, очевидно, обмануть не грех. Только маму нельзя.
Не будем так уж бояться детской скрытности, требовать: «Говори мне всю правду, я должна знать, я хочу знать». У нас нет права на душу ребенка. Будем принципиальны в вопросах чести, но побоимся сильно принципиальничать в простых житейских обстоятельствах. Ребенок скрытничает или обманывает, чтобы не огорчать родителей, чтобы покороче ответить, или потому, что лень, неохота давать отчет о происшедшем, или потому, что боится подозрений, боится что его не поймут. Дадим ребенку возможность обманывать нас весело.
— Ой, врешь! Чувствует мое сердце, что врешь! Все ты врешь! — смеется мама, и мальчик смеется, и тем дело кончается.