«Но ведь твой сын мог свалиться с нее и проломить себе череп!»

Прежде чем я вступил в армию, моя работа заключалась в регистрации мозговых травм, поэтому вполне естественно, что в первую очередь я подумал именно об этом. Удивление, отразившееся на лице Иглбулла, заставило его помедлить с ответом. Когда наконец он понял, что именно меня так возмутило, то и сам в свою очередь возмутился.

«Это его лошадь, — заявил он, — и я не знаю никого, кто мог бы вспомнить то время, когда мой сын не умел ездить верхом. Возможно, он начал это делать раньше, чем ходить».

Я был настолько поражен, что у меня зазвенело в ушах.

Джеймс Уорнер Беллах, самый авторитетный исследователь индейских воин, писал о сиу, что это «пятьсот лучших в мире наездников легкой кавалерии». Но почему они имели все основания так называться? Потому что «рождались на лошадях».

Вернемся в Филадельфию 1965 года. Этот город гордится своей трехсотлетней историей, своим Музеем искусств, оркестром, многочисленными университетами, семью медицинскими школами и прекрасными пригородами. Когда–то он был столицей Соединенных Штатов и вторым, после Лондона, крупнейшим англоязычным годом.

И тем не менее, как результат современной школьной системы, треть всех городских детей в возрасте от семи до семнадцати лет практически не умеют читать. Они покидают школу, будучи не в состоянии прочитать собственные дипломы!

Прежде чем вы преисполнитесь гордостью за собственный город, сравнив его с Филадельфией, внимательно изучите положение вещей в своей школьной системе.

Неподалеку от Стентон–авеню, в округе Монтгомери, расположен наш Институт развития человеческого потенциала. Даже тогда, в 1965 г., в нем находились сотни детей в возрасте двух–трех лет, имевших серьезные мозговые травмы, но которые при этом умели читать и полностью понимать прочитанное.

Так о чем же все это говорит? Множество детей в возрасте двух месяцев умеют плавать. Японские дети не старше четырех лет беседуют по–английски с филадельфийским акцентом. Такие же дети играют на скрипках и дают концерты перед взрослой аудиторией. Все дети индейского племени сиу прекрасно ездят верхом. Дети в возрасте двух–трех лет с серьезными мозговыми травмами могут читать и понимать прочитанное, в то время как этого зачастую не могут сделать здоровые дети от семи до семнадцати лет.. Так что же — наследственность или окружающая среда? Вспомним Австралию и плавающих детей. Наследственность? Может быть.

Бросим взгляд на карту Австралии. Четыре тысячи миль великолепных пляжей и прекрасного теплого моря.

Какое отличное место для плавания, если только вы ничего не имеете против акул. Возможно, благодаря этим изумительным пляжам, австралийцы в течение многих столетий развили в себе некоторую генетическую предрасположенность к плаванию, благодаря чему получили врожденное преимущество перед всеми нами.

Но тут любой здравомыслящий австралиец немедленно возразит: «Постойте–ка, но что вы имели в виду, говоря о многих столетиях? Столько времени здесь жили только аборигены, а у большинства из них просто не было возможности научиться плавать, потому что они селились вдалеке и от побережья, и от больших водоемов. Мы же — потомки англичан, шотландцев и ирландцев — начали заселять этот континент только с конца XVIII века».

А вот и другой протестующий голос. Возможно, это голос биолога: «Бросьте вы это! Не говорите мне о генетических изменениях, которые произошли за несколько столетий или даже за тысячелетие. Для этого, как минимум, требуется не тысяча, а сто тысяч лет».