Гармоничное развитие ребенка
Но к тому моменту, когда он достигнет возраста одного года, он уже научится понимать и начнет произносить свои первые слова. В возрасте двух лет у него появятся первые языковые навыки. В возрасте трех лет он начнет говорить бегло, и его языковых навыков будет уже достаточно для подавляющего большинства ситуаций. К шести годам он овладеет языком в таком совершенстве, которое будет диктоваться его языковым окружением.
А теперь предположим, что его отец — профессор английского языка в университетском колледже Лондона. Тогда он заговорит не на «американском», а именно на классическом английском, с классическим произношением поскольку в этом случае его языковое окружение будет иным.
Если же ребенок родится в семье, где говорят на двух языках, то и он будет говорить на двух. Если в семье будут в ходу три языка — он заговорит на трех, четыре — на четырех. И так далее — предела совершенству здесь нет. И это самое большое лингвистическое чудо, которое я знаю.
Впервые я встретил Ави в Рио–де–Жанейро, когда ему было девять лет от роду, и был буквально очарован этим ребенком. Он бегло говорил на девяти языках!
Прежде всего он извинился за свой английский, которому его учили в школе. И при этом он извинялся с прекрасным английским произношением, которое услышишь только на Би–би–си! Это произношение считается даже правильнее оксфордского, которое несколько манерно. И он извинялся передо мной, у которого произношение филадельфийское. Впрочем, у нас был президент, который говорил «Кубэ», имея в виду Кубу. Средства массовой информации дразнили его за это, но он упорно говорил «Кубэ». Это и понятно — вы можете вывезти мальчика из Бостона, но вы не можете «вывезти» Бостон из мальчика.
Ави родился в Каире в англоговорящей среде, и, кроме английского, он заимел тут арабский и французский. Его испанские бабушка с дедушкой жили вместе с ним, благодаря чему он заговорил по–испански. Затем вся семья переехала в Хайфу (идиш, немецкий и иврит), тут к семье присоединились его турецкие дедушка с бабушкой, подарившие ему знание турецкого языка. Наконец семья переехала в Бразилию, и Ави научился говорить по–португальски.
Мы просто глупы, когда верим, что сами учим своих детей. В английском языке 450 000 слов, в самом простом словаре их содержится около 100 000. Никто никогда не говорит двухлетнему малышу: «Смотри, Джонни, эта вещь называется очками». Мы говорим проще: «Где мои очки? Дай мне очки. Не роняй мои очки. Мне надо протереть очки». И Джонни, будучи лингвистическим гением, говорит самому себе: «Этот предмет называется очками».
Эта невероятная способность к изучению языков в первые три года жизни является чудом, превышающим всякое понимание, а мы считаем его само собой разумеющимся. Мы понимаем, что это чудо, только тогда, когда оно отсутствует.
Если ребенок не может научиться говорить, то лишь тогда мы мгновенно понимаем всю невероятность и невероятную сложность языкового чуда. Если такое случается, то родители всего мира готовы на все, что угодно, лишь бы приехать в наш институт и спросить: «Объясните нам, как вернуть это чудо обратно».
Один мой близкий друг, майор, после окончания Второй мировой войны остался служить в Японии. Прошло меньше года, как однажды он услышал разговор маленьких японцев. Приглядевшись повнимательнее к этим детям, он вдруг обнаружил, что одним из них был его собственный сын!
Когда спустя три года они вернулись в Америку, японский словарный запас майора и его жены состоял всего из восьми слов. При этом они произносили их так, что японцы не понимали даже и этих слов, их понимали только американцы.
Одна шестилетняя девочка, учившаяся японскому языку в Америке, переехала в Японию и пошла в первый класс вместе с ее японскими друзьями. Разумеется, никаких языковых проблем у нее не было.
Иностранному языку легче учить годовалого ребенка, чем семилетнего. И это можно объяснить лишь тем, что все дети — лингвистические гении.
Глава 9. От рождения до шести лет