Если нет фактов, то нет смысла говорить о разуме. Один простой пример пояснит это утверждение. Предположим, что вы читаете эту книгу, сидя в своей гостиной. А теперь представьте, что у вас в доме начался пожар. Как бы ни была важна эта книга, но вы немедленно отложите чтение. Самое разумное, что в этих обстоятельствах можно сделать, — это позвонить в пожарную часть. Если же вы продолжите чтение, то ваше поведение нельзя будет счесть разумным. А теперь вопрос: почем вы знаете, что у вас в доме еще не начался пожар?

Очевидно, что мы просто не в состоянии действовать разумно, не имея необходимых нам фактов.

Человеческий мозг — это самый совершенный компьютер и он подчиняется тем же самым правилам: чем больше фактов ему известно, тем больше выводов он сможет из них извлечь. Если же эти факты не просто разрознены, но как–то связаны между собой, количество выводов может быть почти бесконечным.

При этом мы должны соблюдать те же требования, которые предъявляет к пользователю компьютер. Если мы будем забивать головы наших детей всякой ерундой, вряд ли стоит ждать от них умных речей и поступков. Поэтому мы должны снабжать их точной, отчетливой и недвусмысленной информацией.

Так что же мы сможем сделать за тридцать секунд? О, чего мы только не сможем сделать! Давайте посмотрим, что удается сделать за это время некоторым родителям. Ребенок смотрит в окно и спрашивает: «Что это?»

Вариант номер один:

Вы говорите: «Извини, детка, но мама готовит обед». На то, чтобы отвязаться от ребенка и сделать из него тупицу, вам потребовалось ровно тридцать секунд.

Вариант номер два:

Вы тоже смотрите в окно и отвечаете: «Это — гав–гав». И вновь, чтобы сказать эту глупость, вам потребуется не более тридцати секунд.

Вот такими нелепыми способами мы тратим драгоценнoe время своего ребенка, обучая его идиотским словам, за которые впоследствии сами же будем ругать. Мы пользуемся этими глупыми словами для описания собак, кошек, птиц, туалета, мочи, сексуальных органов и многих других вещей. Вспомните, к каким эвфемизмам мы прибегаем для обозначения пениса. А почему бы сразу не назвать его этим словом. Что непристойного в слове «пенис»?

Вариант номер три:

В течение тридцати секунд мы можем дать и самый простой ответ: «Это — собака». Однако такой ответ не будет соответствовать тем требованиям, о которых мы говорили выше. Слово «собака» не является точным и отчетливым, зато оно весьма двусмысленно. Если кто–нибудь попытается произнести «собака» в обществе ста самых разных людей, то каждый из них поймет это слово по–своему. Один представит крохотную комнатную болонку, другой — огромного и свирепого сторожевого пса. Для одного собака — это лучший друг, для другого — злейший враг.

Вариант номер четыре:

Мы можем сказать и так: «Это собака породы «сенбернар»". Только в этом случае мы дадим абсолютно истинный, точный и недвусмысленный ответ. В этом случае мы потратим наши 30 секунд наилучшим образом. Как печально, что мы очень заботимся о точности и достоверности информации, которую закладываем в свои компьютеры, и так мало уделяем внимания той информации, которую «закладываем» в мозг своего ребенка. А ведь в отличие от компьютера из мозга ребенка нельзя стереть уже полученную информацию, во всяком случае сделать это будет крайне сложно. Он запомнит ее, какой бы она ни была, и будет выдавать нам по первому требованию.