Джули, к которой обращена просьба, отвечает:

— Постараюсь не забыть об этом.

Обратите внимание: человек, которого о чем-то просят, обещает не сделать это, а не забыть. Он име­ет право делать или не делать. Помните, подлинная помощь должна быть добровольной. Принуждение и манипуляции — это не любовь.

В обе эти игры можно играть как с подростками, так и младшими детьми. Если семья играет в них весело, без осуждения и требований, они помогут вам воспитать в семье дух служения.

Как была удовлетворена потребность Скотта в любви

Для некоторых подростков «язык помощи» — родной. Если родители помогают ему, он чувствует себя любимым. Одним из таких подростков был Скотт. На шестнадцатилетие родители купили ему машину — и это было, по их выражению, «худ­шим, что они могли сделать». Шесть месяцев спус­тя Скотт вошел в мой кабинет, потому что родители пригрозили отобрать машину, если он не приедет ко мне (чистейшая манипуляция, но, вероятно, это был единственный способ заставить Скотта прийти ко мне). Родители Скотта побывали у меня за неделю до этого и поделились своими тревогами. Полу­чив машину, Скотт стал совершенно несносным. Он уже дважды был оштрафован за превышение скорости и попал в одну аварию.

Родители сказали, что Скотт относится к ним «очень воинственно». «Теперь, когда у него есть машина, он совсем не бывает дома, — сказал его отец. — Он два часа в день работает в ресторане фаст-фуд, чтобы заработать на бензин. Остальное время, день и вечер, он проводит с друзьями. Он ест в ресторане, так что ему не нужно приходить домой обедать. Мы пригрозили отнять у него машину, но не знаем, нужно ли это делать. Если честно, мы не знаем, что делать. Вот почему мы пришли к вам».

Оба родителя Скотта были вполне положитель­ными личностями. У них обоих была хорошая ра­бота, а Скотт был их единственным ребенком.

Общаясь со Скоттом в течение нескольких сле­дующих недель, я обнаружил, что он практически не уважает своих родителей. «Они увлечены карье­рой, — сказал он. — Им нет до меня дела». Я обна­ружил, что его родители обычно приходили домой с работы не раньше 6 — 6.30 вечера. До того как у Скотта появилась машина и работа, он обычно при­ходил домой из школы около 3.30, делал домашние задания и разговаривал по телефону с друзьями. Когда приходили родители, они обедали вместе.

«В основном они покупали готовую пищу по до­роге домой. Мама не любит готовить, а папа не уме­ет. После обеда они проверяли мое домашнее зада­ние. Потом папа работал над бизнес-проблемами и смотрел телевизор. Мама читала и звонила по теле­фону. Я обычно шел в свою комнату и залезал в Ин­тернет или болтал с друзьями по телефону, — про­должает Скотт. — Такая скучища! Мне нечем было заняться».

Из дальнейшей беседы со Скоттом я узнал, что он много раз просил родителей помочь ему с разны­ми проектами, но им, по его мнению, «было все вре­мя некогда».

«Когда мне было тринадцать, — рассказал он, — я попросил папу научить меня кататься на водных лыжах, но он сказал мне, что это опасно, и я слиш­ком молод. Когда я захотел научиться играть на ги­таре, он сказал, что у меня нет музыкальных спо­собностей, и это будет только напрасной тратой де­нег. Я даже просил маму научить меня готовить. Она обещала, но так и не сделала этого».

Мне стало понятно, что Скотт чувствовал себя обманутым родителями. Они кормили его, давали ему кров, одевали, но не удовлетворяли его внут­ренней потребности в любви. Мне стало ясно, что его родным «языком любви» была помощь, но ро­дители так и не научились общаться с ним на этом языке. Они удовлетворяли его насущные физичес­кие потребности, но не были внимательны к его ин­тересам и не пытались выработать у него соответст­вующие навыки. Вследствие этого Скотт чувство­вал себя отвергнутым и нелюбимым. Его поведение просто отражало эти чувства.

Должен сказать, что отношения Скотта и его ро­дителей быстро изменились. Но прежде чем поло­жение вещей стало лучше, оно еще больше ухуд­шилось. Я поделился своими наблюдениями с ро­дителями Скотта, и, я думаю, они меня поняли и совершили несколько искренних попыток устано­вить со Скоттом контакт. Но он не отнесся с энтузи­азмом к этим попыткам. Он отверг большую их часть. Казалось, его поведение говорило, что они делают слишком мало и слишком поздно.