Пять языков любви. Как выразить любовь вашему спутнику
Она продолжала:
– Муж не любит меня. Наша жизнь превратилась в рутину: работа, дом. Мы не разговариваем даже за ужином: он смотрит телевизор. После еды возится в своей мастерской в подвале. Потом опять телевизор, и спать. Так каждый день. По субботам он играет в гольф или работает в саду. Вечером обычно мы навещаем друзей. С ними он разговаривает, но как только мы вдвоем, от него слова не добьешься. Он торчит у телевизора до поздней ночи. В воскресенье мы всегда ходим в церковь. Обедаем с друзьями. Потом он устраивается перед телевизором на весь день. Вечером снова церковь, ужин и спать. Вот такое расписание. Мы живем под одной крышей, но мы чужие друг другу. Мы просто соседи. Какая тут любовь? Он едва меня замечает. Я больше так не могу!
Джин рыдала. Я протянул ей носовой платок и повернулся к Нику. Он сказал:
– Не понимаю, чего ей недостает. Немного помолчав, продолжил:
– Я все для нее делаю. Я так стараюсь. Особенно последние два-три года. А она заладила: «Ты меня не любишь». Что бы я ни делал, ничего не помогает. Я не знаю, чего ей еще надо.
Он не скрывал раздражения. Я спросил:
– И что же вы для нее делаете?
– Да хотя бы ужин. С работы я возвращаюсь раньше, и к ее приходу обычно все готово. И так четыре раза в неделю. В остальные дни мы ужинаем в ресторане. После ужина почти всегда мою посуду. Уборкой занимаюсь я, она не может – радикулит. Сад тоже на мне, потому что у нее аллергия на пыльцу. Кроме того, езжу в прачечную…
Он говорил и говорил, я слушал и спрашивал себя: «А она-то что делает?» Ведь всю работу по дому взвалил на себя Ник.
Закончил он так:
– Все это я делаю, чтобы показать, как ее люблю. И вот уже два года она твердит, что я не замечаю ее. Что я еще должен делать?!
Тут вмешалась Джин:
– Да, он мне всегда помогает. Но ему со мной неинтересно. Мы уже лет тридцать не разговаривали. Он вечно занят: моет посуду, пылесосит, выпалывает сорняки. Почему он никогда не присядет и не поговорит со мной? Почему не обращает на меня внимания?
Она снова расплакалась. Я не сомневался: ее родной язык – время. Ей нужно было внимание. Она хотела, чтобы к ней относились как к человеку, а не как к мебели. А то, что делал Ник, не удовлетворяло ее эмоциональной потребности в любви.
Поговорив с ним, я увидел: ему тоже кажется, что жена не любит его. Но он молчал. Он рассуждал примерно так: «Мы женаты тридцать пять лет, у нас все есть, живем мирно, о чем еще мечтать?» Он смирился. Однако, когда я спросил: «А как вы представляете себе идеальную жену?», он вдруг расплылся в улыбке и сказал, расправив плечи:
– Знаете, я часто мечтаю об этом. Она приходит домой и готовит ужин. Я работаю в саду. И когда все готово, она зовет меня. Потом моет посуду. Иногда я помогаю ей, но это не моя обязанность. Еще она всегда пришивает мне пуговицы…
Тут Джин не выдержала:
– Да что с тобой? Ты же всегда говорил, что любишь готовить!
– Ну да, мне нравится. Но ведь я же говорю про идеал.
Безусловно, язык помощи был родным для Ника. Потому-то он так и старался для Джин. Ведь любить человека и помогать ему – одно и то же. К сожалению, Джин так не думала. Она не понимала этого языка. Помощь для нее значила немного.
Я объяснил им все это, и Ник воскликнул: