«Вообще нам суд нужен, но от такого суда, как у нас, мало пользы». «Для одних ребят он хорош, а другим не помогает». «Со временем наш суд будет очень даже полезен». «Вот если бы наш суд был другой, он был бы нам очень нужен».

Эти несколько анкетных ответов хорошо иллюстрируют отношение ребят к новому институту.

Рассматривая суд как попытку, которая может провалиться, я первым делом старался собрать возможно больше фактического материала. № располагая временем, я давал только общий набросок процесса. Любопытно было все: статистика и казуистика, рядовые дела и дела необычные, отношения между обвиняющими, обвиняемыми и судьями. У меня складывалось убеждение, что в будущем секретарем суда должен быть руководитель–воспитатель, а не воспитатель и администратор в одном лице.

Суд нужен, необходим, его ничем не удастся заменить.

Суд должен иметь колоссальное воспитательное значение. К сожалению, мы еще до суда не доросли. Мы еще не доросли или у нас еще не доросли.

Суд не вошел величаво в нашу жизнь как важный законодательный акт, а проскользнул пугливо и смиренно. Однако, распуская суд, я ясно чувствовал, что совершаю государственный переворот, и, возможно, я и обманываюсь, так восприняли это и дети. «И что теперь будет?»

Некоторые ребята «спокойно вздохнули», избавившись от зоркого контролера. Некоторые, желая доказать, что суд был не нужен, вели себя лучше. Определенная группа допытывалась, откроется ли суд опять и когда. Кроме того, изрядная группа ребят мало интересовалась как судом, так и вообще всеми вопросами общежития.

Среди теоретических обвинений, предъявляемых суду со стороны, чаще всего повторялось одно:

«Суд приучает детей к сутяжничеству».

Для меня, а наверное, и для каждого воспитателя, нет «детей» вообще, а есть отдельные дети, настолько разные, настолько диаметрально противоположные, настолько своеобразно и по–разному реагирующие на окружающее, что это огульное обвинение должно вызывать снисходительную улыбку. За весь год не было ни одного факта, который позволял бы утверждать, что суд приучает детей к сутяжничеству, наоборот, многие факты, как мне кажется, говорят о том, что суд учит детей, что сутяжничать невыгодно, вредно и бессмысленно. Под влиянием и на фоне суда совершалась, по–моему, колоссальная работа осознания условий и законов общежития. Кто не относится с пренебрежением к ребячьему обществу, кто понимает, что это «мир», а не «мирок», того цифра три тысячи пятьдесят дел должна убедить, что судьи не могут вдаваться в подробности. Иначе потребовалось бы несколько толстенных томов. Я хочу подчеркнуть лишь одно: у нас из ребят не вылечился от сутяжничества только один. Многие же вылечились и, вероятно, надолго.

После перерыва в судопроизводство внесены три важных дополнения:

1. Недовольные решением суда имеют право по истечении месяца подавать на кассацию.

2. Некоторые дела изымаются из‑под ведения суда и передаются судебному совету.

3. Дети имеют право подавать в суд на воспитателей и вообще на взрослых.