2. Обратили ли вы внимание, что вопрос «Что у тебя — голова или пустой котелок?» задал особист? Как вы считаете, можно ли утверждать, что в тот период жизни у Платона вместо головы был пустой котелок?

3, Почему, по–вашему, в первое время в селе под Иркутском к Платону относились плохо и даже избили?

4, Правильно ли поступил иерей Платон, дав подвыпившим ребятам «прикурить»? Как этот поступок оценил владыка? Как его оцениваете вы? Аргументируйте свою точку зрения подробно.

9. Экстремальные ситуации

Катится, как бы покачиваясь на ухабах, наша повседневная жизнь. Мы что–то в ней находим, на что–то можем опереться. Но вот, обычно всегда неожиданно, приходит беда. Тяжелая болезнь, приковавшая тебя к кровати, или смерть человека, которого ты очень любишь, с которым связана вся твоя жизнь.

Прохлада градусника под руку легла, Весь мир расплылся в белизне больничной, К чему стремилась и чего ждала, — Все стало выеденной скорлупой яичной.

Тогда как бы уходит все, что казалось тебе важным, то, к чему ты стремился. В таких случаях очень часто кажется призрачным смысл, ради которого ты жил, и происходит переоценка ценностей. Это так называемые экстремальные (крайние) ситуации.

Экстремальные ситуации переживаются глубинной сущностью человека. Причем такие ситуации — необязательно внешняя беда. Может оказаться (как, например, в случае с Л. Н. Толстым), что не удался жизненный поиск. Как бы то ни было, страдания человека вызывают в нем что–то новое, более глубокое, чем раньше, рождают новые ответы на вопросы о мире и о себе.

В обыденной жизни, как правило, экстремальные ситуации бывают довольно редко. А вот, скажем, на фронте экстремальная ситуация — почти норма. Поэтому не случайно люди, пережившие войну, порой становятся совсем иными. Кстати, об этом мы уже читали в разделе «Голова или пустой котелок?» Сейчас рассмотрим другой пример.

Год 1942–й. Фронт, окопы. Парень лет 18—25 с автоматом в руках. Он впервые смотрит смерти прямо в глаза.

В нем так много сил, он так много еще мог бы сделать! Он знает, что в тылу его ждет любимая, он жаждет любить и быть любимым.

Но вокруг лишь смерть! Погибают те, с кем он был рядом, делил трудную фронтовую жизнь. Возможно, скоро придет его черед…

В такой ситуации, конечно, не может не произойти в его душе переоценка ценностей. Вот какое письмо было найдено в шинели погибшего русского солдата (и после Второй мировой войны опубликовано в одном из зарубежных изданий):

Послушай, Бог… Еще ни разу в жизни с Тобой не говорил я, но сегодня мне хочется приветствовать Тебя. Ты знаешь, с детских лет мне говорили, что нет Тебя. И я, дурак, поверил. Твоих я никогда не созерцал творений. И вот сегодня ночью я смотрел из кратера, что выбила фаната, на небо звездное, что было надо мной. Я понял вдруг, любуясь мирозданьем, каким жестоким может быть обман. Не знаю, Боже, дашь ли Ты мне руку, но я Тебе скажу, и Ты меня поймешь: не странно ль, что средь ужасающего ада мне вдруг открылся свет и я узнал Тебя? А кроме этого, мне нечего сказать, вот только, что я рад, что я Тебя узнал. На полночь мы назначены в атаку, но мне не страшно: Ты на нас глядишь… Сигнал. Ну что ж? Я должен отправляться. Мне было хорошо с Тобой. Еще хочу сказать, что, как Ты знаешь, битва будет злая и, может, ночью же к Тебе я постучусь. И вот, хоть до сих пор Тебе я не был другом, позволишь ли Ты мне войти, когда приду? Но, кажется, я плачу. Боже мой, Ты видишь, со мной случилось то, что нынче я прозрел. Прощай, мой Бог, иду! И вряд ли уж вернусь. Как странно, но теперь я смерти не боюсь!