Матрос, видимо, глубоко любил свою мать и постоянно вспоминал о ней.

Спасенный ребенок полюбился капитану, и он решил оставить его у себя.

Дивны пути Провидения! Велика сила материнской молитвы! Много есть на свете таинственного и непонятного слабому человеческому уму.

ВОПРОСЫ

1. Как вы думаете, почему в то знаменательное утро лицо капитана было бледнее обыкновенного? Предвещало ли это изменение жизненного пути капитана? Аргументируйте свою точку зрения.

2. Почему, по мнению матроса, он был спасен? Как вы считаете, это — просто случайность или материальное воплощение идеального?

3. Согласны ли вы с последними словами притчи: «Много есть на свете таинственного и непонятного слабому человеческому уму»? Не хочется ли вам убрать прилагательное «слабому»? Если хочется, то самокритично подумайте, нет ли в этом желании примеси чрезмерной человеческой гордости?

4. В следующем разделе помещен рассказ А. П. Чехова «Размазня», сюжет которого, хотя и далек от темы материального воплощения идеального (см. вопрос 2), непосредственно подводит к понятиям морали и нравственности. Пожалуйста, внимательно прочтите этот рассказ, который кажется простым лишь при поверхностном чтении.

6. А. П. Чехов. Разве можно на этом свете не быть зубастым?

На днях я пригласил к себе в кабинет гувернантку моих детей, Юлию Васильевну. Нужно было посчитаться. — Садитесь, Юлия Васильевна! — сказал я ей. — Давайте посчитаемся. Вам, наверное, нужны деньги, а вы такая церемонная, что сами не спросите… Ну–с… Договорились мы с вами по тридцати рублей в месяц…

— По сорока…

— Нет, по тридцати… У меня записано… Я всегда платил гувернанткам по тридцати. Ну–с, прожили вы два месяца…

— Два месяца и пять дней…

— Ровно два месяца… У меня так записано. Следует вам, значит, шестьдесят рублей… Вычесть девять воскресений… вы ведь не занимались с Колей по воскресеньям, а гуляли только… да три праздника…

Юлия Васильевна вспыхнула и затеребила оборочку, но… ни слова!..

— Три праздника… Долой, следовательно, двенадцать рублей… Четыре дня Коля был болен и не было занятий… Вы занимались с одной только Варей… Три дня у вас болели зубы, и моя жена позволила вам не заниматься после обеда… Двенадцать и семь — девятнадцать. Вычесть… останется… гм„ сорок один рубль… Верно?

Левый глаз Юлии Васильевны покраснел и наполнился влагой. Подбородок ее задрожал. Она нервно закашляла, засморкалась, но — ни слова!..

— Под Новый год вы разбили чайную чашку с блюдечком. Долой два рубля… Чашка стоит дороже, она фамильная, но… Бог с вами! Где наша не пропадала? Потом–с, по вашему недосмотру Коля полез на дерево и порвал себе сюртучок… Долой десять… Горничная тоже по вашему недосмотру украла у Вари ботинки. Вы должны за всем смотреть. Вы жалованье получаете. Итак, значит, долой еще пять… Десятого января вы взяли у меня десять рублей…

— Я не брала, — шепнула Юлия Васильевна.

— Но у меня записано!

— Ну, пусть… хорошо.