Я испугалась его слов. А что если навсегда прорастет в нем неприязнь к верующему человеку, и образчик материнской жизни окажется пагубным для его непрозревшего еще сердца. Мы называем себя православными поспешно, торопимся к горним высотам, а сами и на вершок не в состоянии приподняться от греховной, крепко держащей земной тверди.

Как сказать обо всем Марине, какими словами указать ей на ее явные духовные ошибки, не задев самолюбие, не обидев неосторожным словом? В чем вина Марины? В том, что молится за своего сына, в том, что бросается на помощь чужому человеку, не раздумывая? И вдруг (как всегда это бывает вдруг) — случайно взятая с полки книга, случайно открытая страница, случайно брошенный взгляд. Преподобный Симеон Новый Богослов: «Смотри, не разори своего дома, желая построить дом ближнего». Вот в чем причина Марининого неблагополучия. Она торопится с постройкой чужого дома, она спасает заблудшие души знакомых, незнакомых, случайно встреченных. А свой дом неприбран, неухожен, безрадостен. И сыну в ее доме неуютно.

Она уехала в Оптину и вернулась через два дня. А вчера до поздней ночи мы решали с Кириллом, как сообщить матери потрясающую новость: девочка, с которой Кирилл встречается, ждет от него ребенка. Но пока я раздумывала, Марина сообщила мне свою потрясающую новость:

— Хочу в монастырь уйти. Кирилл уже взрослый, не пропадет, поеду за благословением к старцу.

— Тебе надо думать о другом, ты скоро будешь бабушкой.

Марина испуганно смотрела на меня. А я, торопясь, боясь, что она перебьет и не дослушает, сказала ей все. Про ее доброту к бомжихам и равнодушие к сыну, про ее грязную квартиру с немытыми два года окнами, про желание спасти весь мир и неумение потерпеть собственного страдающего сына. Она не перебивала меня. Потом молча встала и ушла. Я не видела ее неделю. Оказывается, она все-таки поехала к старцу, но вернулась какая-то побитая, притихшая. Ко мне не заглядывала. Но зато пришел Кирилл.

— Чудеса: мать окна моет. Плачет, правда, носом хлюпает, но моет. А я еще у нее нашел книгу «Воспитание ребенка». В бабушки готовится. Спрятала среди своих духовных книг; а я нашел.

— А ты-то что искал?

— Помните, Вы говорили, что есть такой Симеон Новый Богослов, у него много мудрых мыслей. Хотел почитать...

На душе стало легко и радостно. Все с Божьей помощью образуется, все устроит премудрый Создатель. И заблудшее сердце вразумит, и понятие добра скорректирует, и научит самому главному — любви жертвенной и прекрасной.

— Хочешь кофе, Кирилл? Я заварю тебе свой любимый, по-турецки.

Кирилл смотрит испуганно:

— А разве можно? Мать говорила, что кофе по-турецки православным пить нельзя. Турки же — мусульмане.

— Ты что-то здесь перепутал, — я едва сдерживаюсь, чтобы не рассмеяться. — Кофе здесь ни при чем.