И равенства никакого в жизни нет, ни между полами, ни между народами, ни между личностями. Нет его ни в стартовых возможностях, ни в загробной участи, да и хорошо, что нет. В лесу, где на всех деревьях одинаково число ветвей и листьев, ни одна разумная душа грибы собирать не согласится. Но мы будем говорить о «братстве».

В своем библейско-историческом смысле «братство» скорее отпугивает, чем притягивает. Первое убийство (Каином Авеля) совершено внутри очень небольшой семьи. Брат пал жертвой братского удара. Иосифа Прекрасного тоже братья чудом не убили из зависти, сменив рабством возможное кровопролитие, и чудом затем не умер Иаков, увидев окровавленную одежду любимого сына. Братьями по отцу (Авраам имя ему) являются арабы и евреи. И что-то подсказывает мне, что вековечному конфликту между кровно родственным потомством Измаила и Исаака, конфликту, начавшемуся еще со времен изгнания из дому Агари, суждено длиться до скончания века.

Знали бы французские революционеры Библию лучше, они не связывали бы так легкомысленно идею братства с одной лишь теплотой семьи и взаимопомощью. Помнили бы они тогда, что спор за наследство и борьба за первородство так же органичны для земного братства, как и вожделенная теплота отношений.

Притча о блудном сыне тоже говорит о темных сторонах братских отношений. Внимание молящихся в это воскресенье традиционно сосредоточивается на перипетиях жизни младшего братца, в котором каждый волен узнать себя. «Неблагодарный! Ушел, обидел Родителя, все расточил, опозорился, дошел до дна, до свиного корыта. Теперь смиряюсь и иду домой». Слава Богу! Отец ждет! Теплота объятий, забвение обид, радость, покрывающая собою все! Телец, одежда, пение -Евхаристия. И вот на заднем плане появляется старший брат. О нем мы говорим и думаем мало. А зря.

Уж такова наша жизнь, что если кто-то искренне радуется нашему возвращению, то кто-то непременно спросит: «Ты зачем пришел?» Есть такое и в семьях, есть такое и в Церкви. Братья дерутся за внимание родителей, иногда за первородство дерутся даже в материнском чреве (Фарес и Зара в утробе Фамари). Почему бы тогда и народам, к примеру, не оспаривать свое первенство в Божией семье? С этой точки зрения «братский мир между народами» и есть постоянное оспаривание первородства. Узнаете историческую и богословскую риторику на эту тему?

- Мы первые к Богу пришли, а вы потом у нас научились.

- Да если бы не наши штыки, что было бы с вашими библиотеками?

- Вы всегда были варварами, и вся ваша сила только в количестве людей.

- У нас больше святых.

- А у нас храмы выше.

- А мы поем красивее.

И так далее, и тому подобное. Армяне, греки, русские, евреи, грузины, сербы, поляки... Все вообще в Единого Бога верующие народы способны опознать свое мрачное безумие в этих репликах, а значит и в этой, ежегодно читаемой и разбираемой, притче. При этом ссоры о первородстве и споры за Отчую любовь таковы, что о братстве уже речь не идет. «Этот сын твой», - говорит о младшем брате отцу брат старший. То есть он отказывается назвать братом вернувшегося, что означает- «лучше бы он умер» или «мне он больше не брат».

Земля такая большая, а нам так мало на ней места. И мотив смерти, которой мы желаем для кого-то, или кто-то желает для нас, так явно проступает на поверхности жизни, как симпатические чернила на проявляемой шифровке. Митрополит Антоний Сурожский отмечал, что просьба «дай мне мою часть имения», означает «умри быстрее», так как в обладание своей долей собственности вступали только по смерти родителей. Хочешь жить по своей воле, нужно чтоб отец умер и оставил наследство. Вот так. И даже если в притче отец это - Бог, смысл не меняется. Сказал же Ницше (не от себя одного, а от лица миллионов, ощутив общее настроение), что «Бог умер». Так смерть заползает в невинную по виду просьбу о разделе имения. И так же точно смерть заползает в слова старшего сына о младшем: «Сын твой». «Сын твой» означает «не брат он мне», то есть «нет у меня брата», то есть «умер брат мой».

Для отца блудный сын как раз был мертв, когда отсутствовал, и ожил, вернувшись. Он так и говорит: «Мертв был и ожил, пропадал и нашелся». А для старшего брата наоборот - младший был жив в воспоминаниях, пока отсутствовал, но вот пришел и - умер. Духовно умер, перестал быть братом.