Поэтому научимся из настоящего совета, чего надлежит просить сего дня и чего впоследствии. Хлеб - сегодняшняя потребность, а Царствие - уповаемое блаженство. Сказав же о хлебе, Писание разумеет под этим телесную потребность. Если это станем просить, уму молящегося будет явно, что забота его - об однодневном. Если же проспим чего-либо из душевных благ, то явно, что прошение имеет в виду всегда пребывающее и нескончаемое, на что Господь и повелевает наиболее взирать молящимся, как на важнейшее, удовлетворяющее и первой потребности. «Просите», говорит Он, «царствия и правды, и сия вся приложатся вам» (Мф.6:33),

Св. Кирилл Иерусалимский. «Хлеб наш насущный даждь нам днесь». Хлеб обыкновенный не есть насущный, а сей святый хлеб (тело и кровь Господа) есть насущный, т.е. имеющий действие на сущность души. Сей хлеб сообщается всему твоему составу, к пользе души и тела. А слово «днесь» употреблено вместо ежедневно, как и Павел сказал: «дондеже, днесь, нарицается» (Евр.3, 13).

Св. Златоуст. Что такое «хлеб насущный»? Повседневный.

Смотри, однако, как и в телесном много духовного! Спаситель повелел молиться не о богатстве, не об удовольствиях, не о многоценных одеждах, не о другом чем-либо подобном, но только о хлебе, и притом о хлебе повседневном, так чтобы нам не заботиться о завтрашнем, почему и присовокупил: «хлеб насущный», т. е. повседневный. Даже и этим словом не удовлетворился, но присовокупил вслед затем и другое: «даждь нам днесь», чтобы нам не сокрушать себя заботою о наступающем дне. В самом деле, если ты не знаешь, увидишь ли завтрашний день, то для чего беспокоишь себя заботой о нем? Это Спаситель заповедал и далее затем в Своей проповеди: «не пецытеся», говорит, «на утрий» (Матф.6,34). Он хочет, чтобы мы всегда были препоясаны и окрылены верою, и не более уступали природе, чем сколько требует от нас необходимая нужда.

Он же. Так как Он упомянул о земле, а существам, происшедшим из нее и живущим на ней, и облеченным телом земным, нужна соответственная пища, то по необходимости Он присовокупил: «хлеб наш насущный даждь нам днесь». Он повелел просить хлеба насущного, не для объедения, а для питания восполняющего истраченное в теле и отклоняющего смерть с голода,—не роскошных столов не разнообразных яств—произведений поваров, изобретений хлебопеков, вкусных вин и прочего тому подобного, что услаждает язык, но обременяет желудок, помрачает ум, помогает телу восставать на душу и делает этого жеребца непослушным вознице. Не этого просить научает нас заповедь, но «хлеба насущного», т.е. обращающегося в существо тела и могущего поддержать его. Притом и его заповедано нам просить не на великое число лет, а столько, сколько нужно нам на настоящий день. «Не пецытеся убо», сказал Господь, «на утрей» (Mф.6,34). И для чего заботиться о завтрашнем дне тому, кто может быть и не увидит завтрашнего дня, кто предпринимает труд, а не пожинает плода? Надейся на Бога, Который «дает пищу всякой плоти» (Пс.135,15). Тот, кто даровал тебе тело, вдохнул душу, сделал тебя животным разумным и приготовил для тебя все блага прежде нежели создал тебя, как презрит тебя созданного, «иже сияет солнце свое на злыя и благия, и дождит на праведные и неправедные» (Mф.5,45). Итак, надеясь на Него, проси пищи только на настоящий день, а об завтрашнем предоставь заботу Ему, как и блаженный Давид говорить: «возверзи на Господа печаль твою, и Той та препитает» (Пс.54,25).

Св. Кассиан, разумея под хлебом Господа Иисуса Христа, и пречистое тело Его с Животворящею кровью, говорить: «хлеб наш, т.е. насущный, или, по другому Евангелисту, «ежедневный, даждь нам днесь». Первым словом означается существенное его достоинство, по коему он превышает все сущности и превосходит все твари высокою своею святостью, а вторым выражается естественное употребление его и польза. Ибо когда говорится: «ежедневный», то этим показывается, что без него мы не можем ни одного дня продолжать духовной жизни; а когда говорится: «днесь», то этим показывается, что надобно принимать его ежедневно и что вчерашнее вкушение его недостаточно, если он подобным образом не будет и ныне преподан нам. Поелику же нет дня, в который бы не нужно было укреплять сердце внутреннего нашего человека принятием и вкушением этого «хлеба», то таковая ежедневная потребность должного заставляет нас во всякое время проливать о нем молитву. Впрочем, слово «днесь» — можно принимать и в отношении к настоящей жизни, то есть: «Подавай нам хлеб сей, доколе мы находимся в здешнем веке, ибо знаем, что и в Будущей Жизни он будет Тобою подаваем тем, кои заслужили его, но мы просим даровать нам его еще «днесь», ибо кто не удостоится принять оного в настоящей жизни, тот не возможет причаститься его и в Будущей»

Блаж. Августин в трактате о нагорной беседе Господа, говорит, что может «хлеб» иметь три значения,— может означать и вещественный хлеб со всем другим, необходимым для жизни и таинство тела Христова, которое мы принимаем каждодневно (так было тогда), и пищу духовную, о коей Господь сказал: «делайте не брашно гиблющее, но брашно пребывающее в живот вечный» (Ин. 6,27). И в другом месте: «мое брашно есть, да сотворю волю Пославшего мя и совершу дело Его» (Ин.4,34). Из сих трех значений он иногда об одном преимущественно рассуждает, иногда о другом, но всегда имеет во внимании все три.

«Каждодневный хлеб надлежит принимать здесь в значении хлеба духовного, т.е. божественных заповедей, в которых поучаться и которые делом исполнять должно каждодневно. Ибо их разумел Господь, когда сказал: «делайте не брашно гиблющее». Каждодневным называется это хлебом потому, что временная жизнь наша проводится при преемстве дней, из коих один отходит, а другой приходит. Делом же каждого из них должно быть исполнение заповедей. Так как расположение нашего духа то поднимается горе, то ниспадает долу, т.е. то к духовному обращается, то к плотскому, подобно как тело то насыщается пищею, то чувствует голод; то ему на всяк день необходима оная духовная пища, которою подкрепляясь он поднимался бы опять горе всякой раз, как ниспадет. Как тело наше в сей жизни, прежде, т.е. жизни будущей, не подлежащей изменениям, бывает подкрепляемо пищею, когда чувствует истощение: так и дух, поелику, по причине временных страстей, подвергается истощению в своем устремлении к Богу, должен быть каждодневно подкрепляем пищею заповедей божественных.—Сказано же: «даждь нам днесь», т.е. «дондеже днесь нарицается» (Евр.3,13), тоже что в настоящей временной жизни. Ибо после жизни сей, в жизни будущей, мы во веки сыты будем духовною пищею, и тогда она не будет уже называться каждодневным хлебом. Тогда не будет этого течении времени, в коем дни сменяются днями и производят каждодневность. Итак, в каком смысле сказано: «днесь аще глас его услышите» (Пс.94, 8),—каковое «днесь» Апостол в послании к Евреям истолковывает так: «дондеже днесь нарицается»: в таком надобно принимать и: «даждь нам днесь».—Если же кто хочет принимать здесь «хлеб» в значении необходимой телесной пищи, или в значении таинства тела Господня, то пусть уже принимает его совокупно во всех трех значениях, т.е. и как каждодневный хлеб, необходимый для тела, и как таинственный хлеб видимый, и как невидимый мысленный хлеб слова Божия.

Он же. Можно просто понимать, что молитву сию изливаем мы о каждодневном нашем содержании, чтоб его было у нас в изобилии, или если не в изобилии, по крайней мере, не было в нем недостатка. «Насущный»—ежедневный сказал в смысле—в сей жизни, т.е. «дондеже днесь нарицается» (Евр.3,13). Ежедневно встаем, ежедневно алчем, ежедневно насыщаемся. И молимся, да дарует нам Отец наш небесный хлеб на всяк день.—Почему не сказал: и покров. Только нам и нужно: содержание—пища и питие, и покров— одеяние и кров. Апостол больше этого и желать не велит, когда говорить: «ничтоже внесохом в мир сей, явь яко ниже изнести что можем: имуще же пищу и одеяние сими довольни будем» (1Тим.6,7.8). Поелику и это принадлежит к необходимой потребе нашей: то не неуместно разуметь и сии предметы, когда говорим: «хлеб наш насущный даждь нам днесь». И нечего дивиться, если именуя один хлеб разумеем и прочие необходимые потребности, как и Иосиф, когда пригласил братьев своих, сказал: «со мною ясти, имут мужие сии хлеб в полудне» (Быт.43,16). Разве они один хлеб ели за трапезою сею?!—Но под хлебом разумелось и все прочее. Так и когда молимся о насущном хлебе, испрашиваем и всего, что потребно для плоти нашей на земле.—Можно под хлебом разуметь и божественное причащение, говоря как бы: божественное причащение подавай нам всякой день, как хлеб насущный. Ведают верующие, что приемлют, и благо им—принимать этот хлеб насущный, столь необходимый в жизни сей. Но как не все оказываются всегда сего достойными, то и молятся, чтоб им даровано было всегда пребывать добрыми, т.е. верными вере и не укоризненными по жизни. Вот чего желают они, вот о чем просят!—Ибо если не пребудут таковыми, то будут отлучены от оного насущного хлеба. Что же при таком понимании слова «хлеб», будет означать: «хлеб наш насущный даждь нам днесь»? Даруй нам так жить, чтоб никогда не быть отлучаемыми от алтаря Твоего.—И слово Божие, которое ежедневно вам возвещается, и некоторым образом преломляется для вас, есть хлеб насущный. И его умы алчут, как вещественного хлеба чрево. Так и его мы просим в молитве Господней. Таким образом под хлебом насущным разумеется все для души и тела необходимое в жизни сей.

Св. Максим Исповедник, помянув мимоходом в конце толкования предыдущего прошения, что под «хлебом» здесь означается хлеб с неба сшедый и дающий жизнь миру (Ин.6,33), продолжает: «Словом «днесь», как думаю, означается нынешний век. Или, чтобы яснее истолковать это место молитвы, можно сказать: хлеб наш, который Ты уготовал в начале для бессмертия естества (человеческого), дай нам днесь, в настоящей мертвенной жизни, чтобы вкушение хлеба жизни и познания победило греховную смерть, — того хлеба, причастия которого лишило преступление Божественной заповеди первым человеком. Ведь если бы он насытился этой Божественной пищей, то не был бы взят в плен смертью греха.

Однако молящийся о том, чтобы получить этот насущный хлеб, не получает его весь целиком таким, каков он есть, но получает лишь настолько, насколько сам получающий может (воспринять его). Ибо Хлеб жизни, как Человеколюбец, хотя дает Себя всем просящим, но не всем одинаково: совершившим великие деяния дает больше, а свершившим (деяния) меньшие дает меньше, то есть дает каждому, насколько может принять его духовное достоинство.

К такому пониманию настоящего изречения (молитвы) привел меня (Сам) Спаситель, повелевающий ученикам (Своим) не заботиться вовсе о чувственной пище, говоря им: «Не заботьтесь для души вашей, что вам есть и что пить, ни для тела вашего, во что одеться (Мф.6,25), потому что всего этого ищут люди мира сего» (Лк.12,30), «(а вы) ищите же прежде Царства Божия и правды Его, и это все приложится вам» (Мф.6,33). Как же (Господь) учит в молитве не искать того, что Он (Сам) прежде заповедовал? — Ясно, что в молитве Он не велел просить того, что и в заповеди (Своей не повелел), ибо в молитве мы должны просить о том, что и по заповеди должны искать. А что (Господь) искать не позволяет нам, о том и молиться незаконно. Если Спаситель заповедал искать одного Царства Божия и правды, то Он побуждал добивающихся Божественных даров и в молитве просить о том же, чтобы, через эту молитву утвердив благодать искомых по природе (благ), соединить и отождествить через относительное единение волю просящих с желанием Подателя благодати.

Если же молитва повелевает нам просить и того повседневного хлеба, которым естественно поддерживается наша настоящая жизнь, то это для того, чтобы мы не переходили границ молитвы, охватывая мыслью целые периоды лет, и не забывали, что мы смертны и имеем (здешнюю) жизнь, подобную преходящей тени, но чтобы, не отягощаясь лишней заботой, просили в молитве и хлеба на день. И покажем, что мы любомудренно, по Христу, превращаем (земную) жизнь (нашу) в размышление о смерти, по своей воле упреждая природу и до наступления смерти отсекая от души попечение о телесном, дабы она не прилеплялась к тленному и не извращала (влечением) к материи естественного употребления (своего) стремления (к Богу), приучаясь к любостяжанию, лишающему богатства Божественных благ.

Итак, будем избегать, насколько возможно, любви к материи и смоем, как пыль, с мысленных очей (наших) саму связь с ней; будем довольны одним тем, что поддерживает нашу жизнь, а не тем, что доставляет ей наслаждение. Будем молить Бога, как научились, о том, чтобы душе нашей не впасть в рабство и не подпасть, ради тела, под иго зримых (вещей). Тогда ясно будет, что мы едим для того, чтобы жить, а не живем для того, чтобы есть, поскольку первое свойственно разумной природе, а второе — неразумной. Будем строгими блюстителями этой молитвы, самими делами (своими) показывая, что мы твердо придерживаемся одной-единственной жизни — жизни в Духе, и для стяжания ее употребляем (всю) настоящую жизнь. Докажем на деле, что ради жизни духовной мы только терпим эту [бренную жизнь], подкрепляя ее одним хлебом и сохраняя, насколько возможно, в здоровом состоянии только для того, чтобы нам не (просто) жить, но жить для Бога».