Через минуты две чай мне подал юноша, лет шестнадцати, голубоглазый и курчавый, похожий на мать.

- Ваш сын? - спросил я от нечего делать.

- Да, — буркнула хозяйка, давая понять, что не хочет ввязываться в разговор.

В это время двери хлопнули, и из магазина вышел последний кроме меня посетитель. Было уже довольно поздно.

- Вы гость? — неожиданно спросила она, энергично вытирая прилавок.

- Да, — ответил я, тоже давая понять, что не желаю ввязываться в разговор.

- Вам понравился наш город?

- Ужасно, — сказал я, и в этих словах не было ни капли неправды.

- Вы купили, я вижу, много подарков. Может, купите у меня несколько пачек чаю? Есть чай из Цейлона, Индии, Китая.

- Нет, нет. Поверьте, я люблю чай, но сильно растратился и не могу купить ничего, кроме постели в поезде.

- Ладно, — сказала хозяйка и продолжила остервенело и молча протирать прилавок.

Лимон плавал на поверхности, чай дымился, а я дул на него, потому что не умею пить горячее.

- У вас есть дети? — спросила вдруг хозяйка.

- Да. Двое. Девочки.

- Вы счастливый человек.

- Согласен. Но ведь и вы счастливы. У вас есть сын.

- Мой сын. Она произнесла эти слова мечтательно и мягко. Потом, будто вспомнив, что здесь посторонние, добавила сдержаннее: — Это мое счастье и моя опора. Вы похожи на доктора, — продолжала она. Я пожал в ответ плечами. — И мне хочется поделиться с вами тем, что лежит у меня на душе.

- Я - незнакомый вам иностранец.

- Тем лучше. Вы никому не расскажете, и, может, никогда больше не будете в нашем городе.

Я пил чай, а она продолжала: — Я хотела его убить. Его отец бросил меня, и я хотела сделать аборт. Подруга договорилась с доктором, тетя дала деньги, и я пошла в больницу. Мне было лет двадцать. Никто ни о чем ни разу не говорил со мной серьезно. Что я могла понимать? И вот я вхожу в кабинет, ложусь по приказу на кресло. (Она все трет уже сияющий прилавок и, не поднимая глаз, продолжает рассказ. Из подсобки слышно, как моет стаканы и что-то мурлычет под нос ее сын).

- А за окном больницы - храм. И там начинается служба. Был какой-то праздник. И вдруг начинают звонить колокола! Звон врывается в кабинет, а я лежу на кресле с расставленными ногами. Доктор гремит рядом своими хирургическими инструментами. И вдруг какая-то сила подбрасывает меня на ноги, я одеваюсь на ходу и пулей вылетаю из кабинета. Этот звон стоит в моих ушах до сегодняшнего дня. Я слышу его каждый раз, когда смотрю на моего мальчика. Страшно подумать, что его могло бы не быть рядом со мной.