Или святой Павел делает здесь как бы некую уступку: пусть будет, положим, что есть что-либо нечистое; но и такое все освящается, когда призовешь имя Божие. Так святой Златоуст: «если все добро,— то что значит: освящается словом и молитвою? Ибо очевидно, что то, что освящается, признается нечистым.—Не так нужно принимать эти слова. Здесь Апостол говорит против тех, которые некоторые яства считали чем-то скверным. Поэтому он и высказывает две главные мысли: во-первых, что нет ни одного создания, которое было бы скверно, и, во-вторых,— что если бы что-нибудь и было скверно, то ты имеешь против этого врачевство: осени знамением креста, возблагодари, воздай славу Богу — и всякая нечистота исчезнет.— Неужели и идоложертвенное, скажешь ты, может быть таким образом очищено? (Да; впрочем, тогда), когда ты не знаешь, что это есть идоложертвенное; а если знаешь и, несмотря на то, вкусишь от этого, то сделаешься нечистым, не потому, что это идоложертвенное, а потому, что, получив заповедь не приобщаться к Демонам, ты чрез это вошел с ними в общение. Следовательно, (идоложертвенное) не по природе своей нечисто, но оно становится таковым следствие твоего произволения и преслушания. — Что же? Ужели и свиное мясо не есть нечисто? Нисколько, когда вкушаешь его со благодарением, с крестным знамением; равным образом и все прочее не бывает нечистым. Нечисто произволение, которое не благодарит Бога». То же у Феофилакта с Экумением.

В сих словах Апостола видно начало молитвословий пред вкушением и после вкушения пищи, равно как и священных чтений, в продолжение стола.

гг) Долг вооружать верующих против лжеучения (4, 6)

Глава 4, стих 6, 1-я половина. Сия вся сказуя братии, добр будеши служитель Иисуса Христа.

Сия вся — что же именно? То, о чем говорил доселе начиная с стиха 15 3-й главы, —что Церковь есть столп и утверждение истины, что велия благочестия тайна, около которой группируются все другие истины веры, есть: Бог явися во плоти,— что, содержа строго сию тайну и всякую другую истину, Церковию возвещаемую, должно отвергать все с сим несогласное, и теперь уже сущее, и имеющее явиться после, как учение бесовское, — и именно будто не должно брачиться и вкушать некие брашна, как нечистые (см.: святой Златоуст, Экумений, блаженный Феофилакт).

Сказуя, υποτιθεμενος, — предлагая. «Видишь ли, что он здесь нисколько не обнаруживает власти, а только снисхождение? Сказуя — говорит. Не сказал: приказывая, не сказал: заповедуя, но: сказуя,— то есть как бы советуя; предлагай сие и заводи речь о вере» (святой Златоуст). Это замечается об образе научения паствы, самое же научение ее лежит на пастыре, как неотъемлемый долг, отступая от которого или не ревностно исполняя который он уже является не тем, чем должен быть по намерению Господа, учредившего в Церкви пастырство. Это внушает Апостол, говоря вслед за сим: добр будеши служитель Иисуса Христа. Сие сказуя, добрым будешь служителем Иисуса Христа, а не сказуя,—будешь не добрым служителем,—будешь рабом неключимым. Служителем, διακονος,— назван пастырь, потому что его долг не властвовать и величаться, а верно «исполнять поведенное и передавать единоверным Владычные наказания» (блаженный Феодорит). А служителем Иисуса Христа,— потому что пастырство берет начало от Господа Иисуса Христа, и всякий пастырь от руки Господни приемлет рукоположение, чрез руки сопастырей. Почему, трудясь в пасении стада, он должен содержать в мысли и сердце, что не себе или людям служит, а Господу, Его дело совершая и го волю исполняя. В настоящем месте только одна часть доброго служения пастыря обозначается,— служение словом. «Добре служит он Господу, научая пасомых тому, чему учимыми им быть хощет Христос» (Экумений). По течению речи видно, что эта часть служения исполняется им не только возвещением истины чистой, но и отвержением нечистых учений,—и не только отвержением наличных нечистых учений, но и предусмотрением имеющих появиться и подготовлением паствы к отражению их. Впрочем, и это последнее не может быть лучше исполнено, как полным разъяснением и напечатлением в умах верующих чистой истины, — или образа здравых словес. «Что может быть благопромыслительнее и предохранитель нее для паствы, как не то, чтоб учение христианское было преподано ей и преподаваемо неповрежденно и полно, дабы оно, твердо укоренясь на поле Господнем, и плод приносило обильный и прочный, — такой, который и в день суда выдержал бы пробу огня и не был им сожжен. Таков долг доброго учителя и верного служителя Христова» (Амвросиаст).

в) О самосозидании пастыря (4, 6—10)

Содержа истину Божию и укореняя ее в умах и сердцах паствы, пастырь должен и себя не забывать, но, внимая себе, себя созидать и благоустроять,— как: аа) в ведении (см.: 4, 6 — 7), так и: бб) в истинном благочестии (см.: 4, 7 —10).

аа) В ведении (4, 6-7)

Глава 4, стих 6, 2-я половина. Питаемь словесы веры и добрым учением, емуже последовал ecи.

Доброе служение пастыря Господу, в преподании истины пастве и предохранении ее от учений бесовских, Апостол поставляет под условие питания самого пастыря словесами веры и добрым учением. Действуя, говорит, так в сем деле учения паствы, добр будешь служитель, силу получая к тому от питания себя истиною. Если пастырь обязан так действовать, как указано, то обязан исполнять условие к указанному должному действованию. Почему: питаемь — имеет такое значение, как бы сказано было: и сам себя питай. Сила слова Апостольского здесь в слове: питаемь. «Не только других наставляй, но и сам упражняйся в этом» (святой Златоуст). «Тебе первому из всех надлежит прилежно заниматься Духовным учением и обогащаться им» (блаженный Феодорит). «Сказал: сие предлагай другим. Теперь говорит: но и сам ты будь питаем (теми же истинами), вращая их в уме своем и как бы пережевывая. Ибо, непрестанное к ним внимание внушая, сказал он: питаемь» (блаженный Феофилакт). То есть «духовною в них питаясь пищею: ибо не о хлебе едином жив будет человек (ср.: Мф. 4, 4). Тебе должно не братиям только сие предлагать, но и самого себя тем же питать» (Экумений). «Питаемь, говорит, указывая на постоянное внимание к такого рода предметам. Ибо, подобно тому как мы каждый день Употребляем сию (телесную) пищу, так и слово о вере всегда принимать и им всегда питаться должно. Что значит: питаемь? Пережевывая, постоянно повторяя (в уме) одно и то же, всегда поучаясь одному и тому же» (святой Златоуст).

Словесы веры — суть благовестие Евангелия, объемлющее все воплощенное домостроительство, — веру нашу составляющее и верою приемлемое и содержимое. Оно же есть и доброе учение, как из доброго источника идущее, как само в себе доброкачественное, и как для приемлющих его благотворное теперь, и ведущее их к доброму концу. Но кажется, преимущественное внимание остановить имел в мысли Апостол на словах: ему же последовал ecи. Ты уже знаешь его и твердо содержишь всею душою. Этим содержимым уже и питай себя, обновляя его воспоминанием в сознании и оживляя в сердце сочувствием и любовию к нему. Но это уж само собою бывает. Внушение Апостола идет далее: этим учением, которое уже содержишь, питай себя, за новым же каким-либо не гоняйся, а напротив, сразу отвергай его, как чуждое, лишь только услышишь его. Что предано тебе, то содержи; от непреданного, идущего отынуды, отвращай слух и внимание.

Стих 7, 1-я половина. Скверных же и бабиих басней отрицайся.

Скверных, βεβηλους, — пошлых, таких, которыми брезговать следует. Напоминает Апостол о том же, что в начале Послания сказал: ниже внимати баснем и родословием безконечным (1, 4),— то есть о ходящих пустых речах и учениях лжесловесников. Ни там, ни здесь не сказывает определенно, в чем эти басни состояли, потому, может быть, что не стоило и поминать об них, или потому, что как норма истины известна, то все чуждое ей само собою определялось и было известно святому Тимофею. Обще же напоминает только для воодушевления к отрицанию и противодействию. Наши, впрочем, толковники полагают, что здесь Апостол разумеет иудейские убеждения или ту часть иудейства, которая вошла в состав учения лжесловесников. Феодорит пишет: «бабиими баснями назвал Апостол иудейские учения, не закон, но лживое перетолкование закона и неблаговременное его хранение». Святой Златоуст выставляет и причину такого наименования: «о каких баснях он здесь говорит? Об иудейских вычислениях и наблюдениях? Разве их он называет баснями? Да, или потому, что они измышлены, или потому, что несвоевременны. Что благовременно, то полезно. А что звременно, то не только не полезно, но и вредно.— к тому же представь себе: если бы человек на Двадцатом году жизни прильнул к сосцам кормилицы, то в какой степени он был бы достоин посмеяния за безвременность? Видишь, что он называет сие и нечистым, и бабьим. И называет так частию потому, что это уже устарело, частию потому, что составляет препятствие для веры».