Это говорит самозванец, поднявшись только что с колен, на которых он стоял перед Мариной Мнишек. Он знает правду о себе. Хотя бы с любимой женщиной он хотел быть самим собой. Он был с ней слаб и нежен. Но гордая шляхтянка отрезвила его. Димитрий ей не нужен никаким, кроме как увенчанным царской короной. В его масштабной авантюре она угадывает и свое место. Это - шанс! Подлая душа притягивает к себе еще одну подлую душу, не по любви, а ради выгоды. Марина, как шпагу в ножны, вгоняет самозванца в четкие рамки взятой роли. Он потерял право на жизнь, отдельную от вымысла.

Своим полным растворением в страшной лжи Лжедмитрий действительно страшен и силен. Это понимают и на Москве. Понимает, во-первых, Патриарх.

Бесовский сын, расстрига окаянный Прослыть умел Димитрием в народе Он именем царевича, как ризой Украденной, бесстыдно облачился:

Но стоит лишь раздрать ее - и сам Он наготой своею посрамится

И Борис перед смертью говорит сыну:

Опасен он, сей чудный самозванец,

Он именем ужасным ополчен...

Лжедмитрий будет бесславен. Его разоблачат, низложат, казнят. Его труп сожгут и пеплом выстрелят в сторону Варшавы. Но имя-то не потеряет власть. Настоящий царевич Димитрий будет с ангелами радоваться у престола Царя-Христа, и мощи его будут источать чудеса. А лживая тень, усвоившая имя страдальца, не исчезнет. Она будет искать (и найдет) для обладания новое тело и новую душу, нового Лжедмитрия. И вновь народ проклянет одних и поцелует Крест на верность другим, чтобы через год или два поломать обещание.

В смуту относительно легко войти. Из всех препятствий - убийство невиновного человека, трагически облеченного законной властью. Из смуты выйти тяжело. Препятствие - реки крови и неисчислимые жертвы, большей частью, невинные.

Наша история не дает права относиться к произведениям, подобным пушкинскому, легкомысленно. Это - не игра творческого воображения, но нечто большее. Во-первых, выхваченный и описанный Пушкиным фрагмент междуцарствия и смуты имел на Руси повторение. Если принимать за последствия смуты случайных людей вокруг престола или даже на престоле, угрозу распада страны, потерю нравственных ориентиров, то мы еще не вышли из очередной смуты.

Во-вторых, невинная кровь, в особенности детская кровь, вопиет от нашей земли, подобно Авелевой. Некоторые места «Бориса Годунова» читаются, как исполнившееся пророчество. Так, например, Борис с удовольствием наблюдает за тем, как его сын Феодор чертит карту Русского Царства. Царь хвалит сына: «Как хорошо! Вот сладкий плод ученья! Учись, мой сын, и легче и яснее/ державный труд ты будешь постигать»

Известно, что убиенный царевич Алексей увлекался конструированием моделей кораблей и мечтал о настоящих инженерных разработках. В 17-м веке география на Руси была таким же невиданным прогрессом, как строительство океанских лайнеров в начале 20-го. Оба царевича могли стать просвещенными монархами.

Ни Федор, ни Алексей не вступили на царство, не воплотили свои мечты. Первого зверски убили бояре-изменники, второго застрелили красные палачи под началом Юровского.

Наконец, все благие порывы и попытки переустройства народной жизни на Руси происходили под звуки призывания магических имен. Вначале это были Димитрий, Петр, Павел, то есть имена убитых наследников или императоров. Затем на Сенатской площади солдат повели на вооруженный бунт во имя Конституции. Солдатам не объяснили, что это не имя собственное, а название документа. Магическим именем стала политическая идея, хотя народ пока согласен был воевать только за живого человека - законного наследника.