Богач, превратившийся в последнего нищего, — это бледная тень того изменения, которое произошло с нашими прародителями. С высоты легко упасть, но на высоту трудно подняться. И наши прародители, утратившие блаженство, стали так же жалки и беззащитны, как птенец, упавший из гнезда.

Они ещё не знали, что это не последняя точка падения, что им придётся падать ещё, дальше, глубже, до самого ада. Их длинная жизнь, проведённая в ожидании спасения, подошла к концу, и они, отделившись душами от тел, сошли в мрачное и безрадостное место.

Шеол. Так называли евреи то царство теней, где души, потерявшие плоть, но сохранившие память и веру, ожидали Мессию. Там не было радости, песен, псалмов, но только тьма и долгое, тягостное ожидание. Лучшие из лучших тоже сходили туда. Моисей, с которым устами к устам разговаривал Бог, опустился во мрак. Самуил, Давид, Давидовы дети сходили туда же. Каждого вновь прибывшего встречали вопросом: Он пришёл? Ты видел? Ты дождался?

— Нет, — отвечали один за одним нисходившие в ад и присоединялись к ждавшим.

Псалом 90-й заканчивается так: «Долготою дней исполню его и явлю ему спасение Мое». Эти слова исполнились на праведном Симеоне-Богоприимце. Он увидел Спасителя, он не умер раньше, чем произошло Его благословенное Пришествие. И Симеон умер, как и было ему предсказано, с миром. Он, насыщенный днями, первый опустился в Шеол, чтобы сказать «я видел». Его руки помнили тепло Иисусова тела, его глаза смотрели на Сына Божия. Бог явил ему «спасение Своё». Об этом узнали узники ада, и ждать стало легче.

Но время в Шеоле тянулось не так, как на земле. Там, где нечем развлечься, где нет никаких утешений, ожидание — это настоящая пытка. Долгих тридцать лет прошло до тех пор, пока не спустилась в ад чистая душа Предтечи, омытая кровью мучения. Его слова были ещё радостнее.

— Мессия проповедует. Он исцеляет и воскрешает. То, что пророки говорили о Нём, исполняется. Спасение близко.

— Его убьют, — сказал Исаия. — Мне было открыто, и я говорил о Нём, что Он — муж скорбей и изведавший болезни.

— И я в псалмах пел о том, что Ему пронзят руки и ноги и что о Его одежде будут метать жребий, — сказал Давид.

— И мы с Ильёй видели Его на Фаворской горе, — отозвался Моисей, — мы говорили с Ним о Его страданиях. Вы правы.

Голоса пророков раздавались громче и громче. Каждый из них что-то знал о Христе, каждому была открыта Духом Святым какая-то грань Его подвига.

Родился в Вифлееме, Мать Его непорочна, Он въедет в Иерусалим на осле, Его предадут за ничтожную сумму денег. Шеол никогда не слышал такого оживления. Как вдруг затворы адовы затрещали. Всё пришло в движение, и раздался голос: «Поднимитесь, двери вечные, и войдёт Царь славы!» — «Кто сей Царь славы?» — спросили перепуганные адские стражники. — «Господь сил, Он

— Царь славы», — раздался ответ (см. Пс. 23), и густая, вековая тьма озарилась ярчайшим светом. Господь, совершивший победу, грозный и милующий одновременно, сошёл в преисподнюю. Его схождение вспороло аду брюхо так, как нож кухарки вспарывает брюхо пойманной рыбе, и теперь все, кто ждал его, — свободны. Но не толпой, а по порядку устремились праведники к Спасителю. Вначале они расступились, и Христос, внимательно всматриваясь вглубь, сказал слова, однажды уже звучавшие: «Адам! Где ты?»

— Я здесь, Царю мой и Боже мой, — сказал тот, кто в раю говорил: «я наг и скрылся». Праотец с праматерью смотрели на Христа с трепетом, в любую секунду готовые опустить глаза. Ведь это они — виновники всемирной трагедии.