с. Новая Троянда Киевской обл.

— Ничего плохого в том, что в маршрутном такси или в автобусе устроен небольшой «иконостасик», нет, — утверждает сотрудник Синодального отдела религиозного образования, миссионерства и катехизации УПЦ МП, настоятель храма Преподобного Агапита Печерского при Национальном медицинском университете им. А. А. Богомольца протоиерей Андрей Ткачев. — Лишь бы не было к иконам некоего шаманского отношения — как к талисманам.

Если же перед выездом на маршрут водитель обращается к Богу с молитвой, то ездить в его машине однозначно безопасней, чем в той, где нет иконы.

— То есть молитва сама по себе обязывает и дисциплинирует?

— Кроме всего прочего. Именно поэтому ездить в маршрутке, в которой вместо образа Иисуса Христа наклеены не вполне пристойные изображения, опаснее. Ведь водитель, как любой человек, хочет видеть снаружи то, что у него внутри. Если внутри у него идеал распущенности (а это ведь проявляется во всем, в том числе и в поведении на дороге), он и карточку повесит беспутную.

— Но как раз в последние десятилетия я не вижу в транспорте ничего, подобного гэдээровским переводным картинкам, столь популярным у советских водителей.

— Ну и хорошо. Огорчает, правда, что вытеснившие их иконы печатаются на очень недолговечном материале (потрепанные иконы нужно предавать огню, а пепел топить в водоеме или закапывать в землю). Обилие бумажных образов — достаточно серьезный вызов иконопочитанию. Икона ведь всегда изображалась либо на стене, либо на дереве.

Поэтому лучше молящемуся человеку иметь перед глазами одну красивую икону, чем двадцать дешевых. Если красота побуждает к молитве — лучше не придумаешь.

— Не есть ли тогда бумажный иконостас на панели приборов признаком как раз шаманства, о котором вы говорили, — отношения к иконе как к некоему оберегу, который, мол, призван оградить от ДТП?

— Сама по себе икона не действует. Она оживает в молитве обращающегося к Богу и действует с Богом.

— Ну а если даже при водителе-«шамане» кто-то из пассажиров зайдет и перекрестится на иконы, то, может быть, хотя бы на время его проезда в маршрутке станет безопасней?

— Совершенно верно. Возможно, ради такого пассажира эта икона там и висит.

Дмитрий СКВОРЦОВ

639 Между прошлым и будущим

Один богослов назвал настоящее лучом, беспрерывно скользящим от уже потерянного прошлого к ещё не существующему будущему. С этой точки зрения категория времени — иллюзия. И в то же время, каждое короткое мгновение нашей жизни — это ступень лестницы, ведущей либо ввысь, к духовным высотам, либо вниз, в бездну падения.

Совесть будит память. Разбуженная память хочет усыпить совесть, чтобы человек не уходил плакать в пустынное место, а привычно занимался обычными делами.

Для совести все совершённые дела не имеют срока давности. Все дела, имеющие нравственную оценку, совершены «сегодня». Так думает совесть. Поскольку она — от Бога, а Его жизнь — это вечное «днесь».

Время обманывает человека. На том бывшем поле, на том месте, где Каин убил брата, сегодня, возможно, стоит многоэтажный дом. А может, там — площадка для гольфа. Вы скажете играющим: «Люди! Не играйте здесь в гольф! Здесь совершилось первое в человеческом мире убийство!» — А вам ответят: «Ну и что? Не живите прошлым. Живите настоящим. Играйте с нами».

Быть может, это логично. Но у совести есть своя логика. Совесть упёрта и не всегда согласится даже выслушать сторонние доводы. «Вчера», «год назад» и «до Рождества Христова» для неё существуют одновременно. Раз грех, значит, грех, и нет срока давности.

Когда мы говорим (например, листая фотоальбом) «это я в школе», «это я в армии», то смысловое ударение у нас падает на текущие и изменяющиеся обстоятельства: «в школе», «в садике», «на отдыхе». Для совести же важно то, что и там, и там, и везде — один и тот же «я».