Четвёртым человеком была Анна пророчица, прожившая с мужем всего лишь семь лет, а затем опалённая скорбью вдовства и всецело предавшая себя Богу. В те дни ей уже исполнилось 84 года, и всё это время она не отходила от храма, постом и молитвою служа Богу день и ночь (Лк. 2, 37). Просветлённая и очищенная, она могла узнать среди множества людей, находившихся в Храме, Честнейшую херувим со Христом на руках. Анна подошла к святому семейству, стала славить Господа и говорила о Нём всем, ожидавшим избавления в Иерусалиме (Лк. 2, 38).

Эта женщина менее всего известна среди перечисленных лиц. Но она особенно мила нам потому, что долгие и тяжёлые десятилетия церковной истории судьба Православия в нашей стране была вверена вот таким вдовам и праведницам, не отходившим от храма, в меру сил служившим Господу и «говорившим о Нём всем».

Вот четверо великих, мало заметных во время земной жизни, навеки вошедших в библейский рассказ и, что более радостно, навеки вошедших в Царство Небесное. Два мужчины и две женщины. Плотник и книжник, жена священника и вдова. Ни одного юного, ни одного в цветущих и молодых годах.

Это были люди, долголетней жизнью и верностью Закону доказавшие Богу свою любовь к Нему. Люди, перенесшие множество бед и испытаний. Они ничего не ждали уже и не хотели для себя на земле. Все их мысли были устремлены к будущей жизни. Весь жар неостывшего сердца был направлен на ожидание Искупителя. Именно поэтому им и только им Господь открыл тайну Богоматеринства. Даже не всю тайну, а лишь отдельные грани её.

Для того чтобы чистыми глазами смотреть на иконы Богородицы, чистыми устами повторять Ей вслед за Архангелом: радуйся, Благодатная, — нужно всматриваться и в эти священные фигуры, которые подобно четырём животным окружают в евангельском рассказе Приснодеву и призывают нас принести Ей должные хвалы.

283 «И жаждет веры - но о ней не просит...»

Размышления об Иосифе Бродском

Не плоть, а дух растлился в наши дни,

И человек отчаянно тоскует.

Ф. Тютчев

Плохо, ежели мир вовне изучен тем, кто внутри измучен.

И. Бродский

Мир искусства похож на группу островов, населённых сиренами, мимо которых обязан проплыть каждый Одиссей, возвращающийся на родину. Проплыть мимо этих сладкозвучных убийц невредимо можно лишь залепив уши или привязавшись к мачте. Первое случается чаще. Миллионы людей в мире отличаются глухотой к особого рода звукам: поэзии, философии и тому подобному. Если при этом они не глухи к голосу совести и Евангелия, то сия особая глухота не обделённость, а Божий дар. Господь Бог дал им уши, которые не слышат, потому что сердца «малых сих» не выдержали бы той тоски, которую поют обитательницы острова. А вот имеющий уши слышать эти песни обязан привязаться к мачте, чтобы не присоединиться к тем, чьи кости белеют по всему острову. Мачта есть Крест, имже мне мир распяся, и аз миру (Гал. 6, 14). Только привязавшись к этому Дереву, можно (хотя и не без мук и терзаний) проплыть мимо, наслушавшись вдоволь «грустных песен земли».