При порицаниях и похвалах.

И перенесение порицания есть великий подвиг. Ибо оно сильно возмущает душу. Поэтому и Господь называет блаженными тех, которые терпят поношение. В пытках тело разделяет муки вместе с душой, а в порицании вся тяжесть падает на душу. Поэтому оно и для Иова было тяжелее всех прочих ударов.

Нас почитают обманщиками, но мы верны.

Почитают обманщиками по причине порицаний, но мы верны, что доказывается благохвалениями.

Мы неизвестны, но нас узнают.

Для одних были уважаемы и знаемы, а для других недостойны и того, чтобы знать их. Это соответствует сказанному: в чести и бесчестии.

Нас почитают умершими, но вот, мы живы.

То есть как приговоренные и осужденные на смерть, и, по мнению устрояющих нам ковы, умершие; но силой Божией мы живы.

Нас наказывают, но мы не умираем.

Попускает это, говорит, Бог для того, чтобы вразумить нас; ибо еще прежде будущих наград, в настоящей жизни немало происходит пользы от наказания. Это взято у Давида, который говорит: строго наказал меня Господь, но смерти не предал меня (Пс.117:18).

Нас огорчают, а мы всегда радуемся.

Хотя по внешности, говорит, кажемся скорбящими, но наслаждаемся совершеннейшей радостью; ибо не так бывает, чтобы иногда радовались, а иногда нет, но всегда радуемся.

Мы нищи, но многих обогащаем.

Апостол многих обогатил как духовным, так и чувственным богатством. Ибо, имея домы всех открытыми для себя, он был богатейшим и мог оделять и питать других, как, например, святых в Иерусалиме. То же показывает и далее.

Мы ничего не имеем, но всем обладаем.

Не привязанный ни к чему в здешней жизни, имеет все. Если бы возможно было, говорит, вы исторгли бы очи свои и отдали мне (Гал.4:15). Как же такие люди могли жалеть для него имущества? Перечислил же все это с той целью, чтобы не смущались чем-либо из того, что кажется прискорбным.

Уста наши отверсты к вам, Коринфяне, сердце наше расширено.

Перечислив свои подвиги и по порядку повествования показав коринфянам, как должно подражать ему, хочет, наконец, обличить их, как не слишком любящих его. Но прежде сего показывает им собственную любовь, и говорит: всегда желаю говорить и беседовать с вами, и притом свободно и смело; ибо это значат слова: уста наши отверсты. Говорит же так потому, что хочет сделать им облегчение, показывая, что смелость в речи есть признак величайшей любви. И не на устах только высказываю любовь, но и сердцем, имею его расширенным для вас. Ибо пламень любви и уста мои отверз, а сердце мое расширил, и сделал его пространным, чтобы дать место всем вам. Поэтому и присовокупляет следующее.

Вам не тесно в нас; но в сердцах ваших тесно.

Вы, говорит, не тесно помещаетесь в сердце моем, сердце пространном, сколько бы вас ни было. А в ваших сердцах великая теснота, и вы не можете просторно поместить меня, хотя я один. То есть я в высшей степени люблю вас, а вы хотя любите меня и имеете меня в сердцах своих, но тесно, не просторно.

В равное возмездие, - говорю, как детям, - распространитесь и вы.