64. Не надобно давать доступ к сердцу представлениям, повреждающим помысл; потому что, если сердце ввергнется в омрачение нечистых помыслов, то уже будто насильно и против воли увлекается к страстному делу.

65. Дух Святый написал жития святых, чтобы каждый из проходящих какой либо образ жития возводился к истине подобными примерами.

66. Недавно еще освободившимся от мятежей мирских советовать должно пребывать в безмолвии (внутри стен обители или дома), и частыми выходами не растравлять ран сердца чрез чувственныя впечатления, и к старым кумирам греховным не привносить новых изваяний. Трудно это безмолвие для отрекшихся недавно от мира; ибо тогда память приводит в движение всю, хранящуюся в ней, нечистоту, не имев досуга делать это прежде по причине множества дел, непрерывно чередовавшихся. Но так бывает только в начале; современем же безмолвие, вооружившись терпением, совсем освободит ум от смущения скверными помыслами.

67. Ум едва только уклонившихся от греха подобен телу, начавшему возстановляться в силах после долговременнаго недуга, для котораго, как не укрепившагося еще совершенно, и маловажный повод бывает причиною возвращения болезни. Силы его еще слабы; почему должно бояться, чтоб не возвратилась страсть, если кто даст ей повод раздражиться, дозволяя себе кружиться в толпе народной. Окрепшим и возмужавшим подвижникам можно и сюда смело выходить на брань; а кто не в состоянии еще бороться, тот пусть в безмолвии, оставаясь дома, находит себе безбедную безопасность.

68. Когда бывает истинная внутри тишина и не только движения страстныя, но и воспоминания о них утихают; тогда душа, мирно в себе пребывая, имеет возможность усматривать впечатленные прежде и кроющиеся в ней образы, вступать в борьбу с каждым из них и исторгать их из сердца. Когда же образы привходят одни за другими, тогда невозможно изгладить прежних отпечатков; потому что мысль занята новыми образами, которые при непрестанном влечении помрачают душевное зрение. Как желающие ложе реки увидеть сухим никакой не получат пользы, исчерпывая воду на том самом месте, на котором, по их мнению, лежит искомое ими; потому что опустевшее место тотчас вновь наполняется притекающею водою; а когда преградят течение воды сверху, без труда откроется дно, так как оставшаяся вода стечет сама собою и сухою оставит им землю для желаемаго изследования: так удобно бывает истощить впечатленные образы страстей, когда чувства ничего уже не доставляют отвне; когда же подобно потоку дают оне новыя и новыя впечатления, тогда не только трудно, но и невозможно совершенно очистить душу от страстных образов и движений.

69. Пророк повелевает: истребить семя от Вавилона (Иер. 50, 16). Для нас в этом совет — истреблять образы, пока они еще во влагалищах чувств, чтобы, пав на землю сердца, не дали ростков и, напояемые дождем частаго с ними собеседования, не принесли плодов зла. Другой же Пророк даже ублажает тех, которые не дожидаются созрения страстей, но истребляют, пока они еще походят на младенцев, питающихся сосцами, говоря: блажен, иже имет и разбиет младенцы твоя о камень (Пс. 136, 9). Нечто подобное означает и сказанное Иовом; мраволев погибе, занеже не имеяше брашна (4, 11). Видно, что великий Иов, желая изобразить злокозненность страсти, изобрел для нея сложное наименование: (мравий и лев), составив его из имен самаго сильнаго льва, и ничтожнейшаго всех тварей муравья; потому что приражения страстей начинаются тонкими помыслами, неприметно вкрадываясь на подобие муравьев, но после разростаются и делаются для подвергающагося сим приражениям не менее опасными, как и нападение льва. Почему подвижнику надлежит поборать страсти, когда оне приступают еще как муравьи, приманкою имея свою ничтожность; ибо если успеют достигнуть силы льва, делаются непреоборимыми, и сильно безпокоят. Тут отнюдь не должно давать им пищи; пищею же их, как говорено уже было не однократно, служат посредством чувств входящие образы страстей, которые питают страсти, каждый вооружая против души своего кумира.

70. И в храме Законодатель устроил окна решетчатая (Иез. 41, 16), — означая сим, что вознамерившимся сохранить сердце свое чистым, как храм, подобно тому, как там решетчатыми окнами сделано, что ничто нечистое не могло входить внутрь, должно оградить чувства страхом будущаго суда, как решеткою, которая преграждала бы вход вновь рождающимся и вторгающимся внутрь нечистым образам.

71, Кто, во время борьбы с раздражающим (страстныя движения) зрением, в состоянии страхом угрожающих в будущем наказаний привести себя в столь напряженное противоборство, с каким обуреваемый в море борется с волнами; тот без труда одолеет поборающих его, не чувствуя наносимых ударов, так что скажет: биша мя, и не поболех, — и поругашася ми, аз же не разумех (Прит. 23, 35), т. — е. они били меня, думая наругаться, а я и не чувствовал ударов, потому что стрелы младенцев быша язвы их (Псал. 63, 8); не обратил я внимания и на обольщение их, не показав и вида, что замечаю присутствие их.

72. Отрекаться от мирских дел нет пользы для тех, которые не остаются при своей решимости, но снова увлекаются и уступают помыслу, и часто возвращаются к оставленному, обличая тем пристрастие к тому, как жена Лотова, которая, озревшись вспять, стала столп слан, во вразумление подобных людей. Частыя склонения к тому, от чего мы удалились, без сомнения повлекут вспять от неустановившагося еще добраго навыка, и, ослабляя стремление вперед, всецело опять привлекут к себе и заставят возвратиться к прежним худым делам. Старая недобрая привычка от этого еще более усилится и едвали позволит снова возвратиться к начатому было навыкновению в добрых нравах. Ибо от привычки происходит навык, а навык обращается в природу; превратить же и изменить природу трудно. Посмотри на душу, следующую своим привычкам, как она возседает на идолах своих, как пригвожденная к ним: не могу, говорит, востати пред тобою, яко обычная женская ми суть (Быт. 31, 35). И душа, с давняго времени упокоевающаяся делами житейскими, возседает на них, как на идолах и прикована к ним так, что разстаться с ними не может и не хочет.

73. Святые Божии убегали городов, зная, что обращение с людьми развратными гораздо тлетворнее заразительной болезни. Илия, оставя Иудею, обитал на пустынной и наполненной зверями горе Кармильской. Учителю сему подражал в пустыннолюбии и ученик его Елиссей. И Иоанн жил в пустыне Иорданской, питаясь акридами и диким медом, в показание, как не трудно удовлетворять потребностям телесной жизни. А может быть и Моисей нечто подобное предвозвещал, давая Израильтянам закон — собирать манну только на один день; чем внушалось, что заботу о человеческом содержании должно ограничивать одним днем. Да и все Святые, ихже не бе достоин мир, оставя обитаемую вселенную, в пустынях скитались (Евр. 11, 37. 38), бегая благовидных человеческих пороков, чтоб силою их стремления, как потоком, не увлечься в общее течение мирской жизни, пагубной.

74. Сотворены мы по образу Божию для того, чтоб сохранять в себе черты онаго, и тем, которые взирают на нас, отличным житием представлять ясные признаки Богоподобия. Я, говорит Бог, щедр и милостив, долготерпелив и многомилостив (Пс. 102, 8; Иоил. 2, 13), и соблюдаю правду. Вот черты Божескаго лика. По ним узнается и душа, причастившаяся Богоподобия и ставшая сродственною с Божеством. По любви к Богу возревновав о полноте совершенства Богоподобнаго, и воспящаемая узами связующаго ее тела, восприемлет она труды на труды в стремлении к очищению себя, пока преуспеет приобрести то, чем отличается Божеское естество — благость, долготерпение, доброту и человеколюбие. И является тогда она малым чим умаленною от Ангел (Пс. 8, 6).

75. Кто убегает мирской мятежности, не допускает себя до тревог житейской суетности, уклоняется от сообщества с людьми легкомысленными и необстоятельными, дома большую часть времени проводит безмолвно в молитвах, в изучении Словес Божиих, при редких выходах из дома виден степенным, кротким, нераздражающимся, сострадательным, братолюбивым; такого кто не назовет подлинно Божиим ревнителем, истинным образом и подобием Бога, озаренным Божественными лучами Божией благости, и свое Богу уподобление светло проявляющим добродетелями, как привлекательнейшими какими цветами.

76. Вот отличительныя черты Бога, — и человека, ревнующаго об уподоблении Богу: тихость, незлобие, негневливость, независтливость, благотворительность, сострадательность, непамятозлобие, добролюбие, доброта, почтительность, блюдение пользы других, общительность, услужливость, нелюбочестие, — коротко сказать, все, в чем обилие благости являет Бог, Который солнце Свое сияет на злыя и благия, дождит на праведныя и неправедныя (Мф. 5, 45). По сим чертам узнается старающийся быть подражателем Богу.

77. Достаточно было бы и сего указания, чтобы благопокорных научить совершенной жизни; но, зная, как иные с трудом приводятся к тому, св. Павел многими внушениями старается искусно отвлечь нас от суеты, возбуждая ревность нашу разными похвальными наименованиями. То говорит он: храм Божий есте (1 Кор. 3, 16); то: якоже чада света ходите (Еф, 5, 8); то: достойно благовествованию Христову жительствуйте (Фил. 1, 27); то: телеса ваша удове Христови суть (1 Кор. 6, 15); в одном месте называет нас святыми и непорочными (Еф. 1, 4), а в другом — невинными и целыми, чадами Божиими непорочными (Фил. 2, 15). Обо всем этом говорит он, как о находящемся в нас, хотя того нет еще в нас, — с тою целию, чтоб, ужаснувшись, как бы такия похвалы не обратились нам в укоризну и посмеяние, если не оказываемся такими, возревновали мы всею ревностию соделаться и пребывать такими. Почему св. Апостол не ограничивается одними сими похвалами, но приписывает и разные способы и меры, как можем мы достигнуть в мужа совершенна, в меру возраста исполнения Христова (Еф. 4, 13).