В одной из своих проповедей св. Григорий говорит, что «ощущение (ή αισθησις — чувство) есть неразумная способность, познающая и воспринимающая чувственные вещи; а воображение берет свое начало от ощущения, но может осуществлять собственную деятельность и при отсутствии чувственных вещей». ΓΡΗΓΟΡΙΟΥ ΠΑΛΑΜΑ. ΑΠΑΝΤΑ ТА ΕΡΓΑ. Т. 11. ΟΜΙΛΙΕΣ (МГ'–ЕГ') // ΕΛΛΗΝΕΣ ΠΑΤΕΡΕΣ ΤΗΣ ΕΚΚΛΗΣΙΑΣ. T. 79. ΘΕΣΣΑΛΟΝΙΚΗ, 1986. Σ. 334.

Ср. с учением Немесия, по смыслу которого «φανταστικόν можно определить как силу души, проявляющую свою деятельность в образовании и преобразовании чувственных ощущений, восприятий и представлений». В одном греческом учебнике по психологии, составленном Σπαθακης'οм по Аристотелю, φανταστικόν определяется так: «Термином φανταστικόν или φαντασία называется познающая сила в тех случаях, когда чрез нее душа — или воспроизводит в сознании более или менее верно образ (вид) объекта (αντικειμένου), некогда воспринятого чувствами, и тогда эта сила называется — частнее — воспроизводящей или повторяющей фантазией (αναπαραγωγική ή άναπολητική φαντασία), или (когда душа], отбрасывая и соединяя из воспринятых чувствами объектов различные части или элементы, воссоздает (άναπλάσσει) образы и построяет типы объектов, никогда не воспринимавшихся чувствами, и в таком случае указанная сила называется — частнее — производящей или творческой фантазией (παραγωγική ή δημιουργκή φαντασία)». «Это определение φανταστικόν вполне аналогично пониманию Немесия. Φανταστικόν Немесия, с одной стороны, комбинирует ощущения, получаемые пятью органами внешних чувств, — с другой — создает нечто новое, не зависящее от какого–либо предмета, подлежащего восприятию». Владимирский Ф. С. Указ. соч. С. 145.

Наречие μέσως в данном случае предполагает некое среднее состояние между «страстью» и «бесстрастием».

Данная фраза (νοητόν φως ζωής αιωνίου παρεκτικόν ή νοητόν και κολαστήριον σκότος) в первой своей части, скорее всего, служит отзвуком Ин. 8, 12 и 9, 4–5. Св. Кирилл Александрийский так парафразирует и объясняет эти слова Господа: «Идущий по стопам Моих наставлений, отнюдь не будет во мраке, но приобретет свет жизни, то есть откровение тайн обо Мне, могущее руководить его к Жизни вечной. Являясь опять искусным художником в слове, Господь уже начинавших свирепеть и неистовать фарисеев отнюдь не раздражает более ясною речью о том, что они и во тьме останутся и умрут в своем неверии. Но опять оказывается выражающим это иносказательно, переменив для пользы прямую речь в образную. Ведь этим самым Своим обещанием, что решившийся последовать Ему будет иметь свет жизни, Он прикровенно указывает на то, что отказывающийся следовать не будет иметь и света, могущего возводить их к жизни». При этом св. Кирилл предполагает, что «Единородный есть и свет духовный, знающий и могущий освещать не этот только мир, но и иную всю надмирную тварь». См.: Кирилл Александрииский. Творения. Ч. 13. Сергиев Посад, 1906. С. 240–241, 418. См. также толкование Г. Властова: «Человеку невозможно иначе просветиться нравственно и мысленно и даже телесно, как веруя в Сына Божия, Который плоть бысть, и жертвою Которого мы спасены пред Богом. Сей верующий во Христа, и исповедующий Его, и взявший крест свой, чтобы следовать за Господом, тот только имать свет животный, то есть свет жизни. Свет жизни! Какое великое и торжественное слово, вмещающее в себя и внутреннее просветление человека, якоже егда светильник блистанием просвещает тя (Лк. 11, 36), и озарение сим просвещенным человеком других людей, ибо Господь сказал ученикам Своим: Вы есте свет мира (Мф. 5, 14)». Однако этот Свет «требует от человека акта воли, которая дарована человеку Богом как драгоценный дар, отличающий его от животных. Таким образом, суд над человеком начинает совершаться им же самим над собою. Идущий ко Христу верою и любовию восхищает Царствие Божие; отвергнувший же Христа сам себя осуждает на тьму». Поэтому «для каждого христианина, как и для общества христианского, соединение его с Христом есть время плодотворных дел. Любовь ко Христу воздерживает от зла и заставляет творить дела Божии. Лишь только человек или общество отпадает от Христа — настает ночь; дела их бесплодны или приносят зло, ибо в них нет плодотворного начала любви, освещаемого благодатию Божиею». См.: Властов Г. Опыт изучения Евангелия св. Иоанна Богослова. Т. 1. СПб., 1887. С. 317, 351. Св. Григорий Палама в данной главе, вероятно, намекает на эту духовную силу Света, преображающего весь состав человека, в том числе и его способность воображения. Образ «тьмы» также восходит, вероятно, к св. Иоанну Богослову, у которого «тьма является господствующим и одушевляющим принципом мира, отчужденного от Бога и не имеющего участия в Божественной жизни. Мир, характеризуемый неизменным владычеством тьмы, представляет собою царство, непримиримо враждебное тому Царству, в котором господствует «свет истинный»». Сагарда Н. И. Первое соборное послание святого Апостола и Евангелиста Иоанна Богослова. Исагогико–экзегетическое исследование. Полтава, 1903. С. 306–307.

В конкретном случае ум описывается св. Григорием как бы «ездящим» на воображении, или «оседлавшим» эту способность (τω φανταστικω τω της ψυχής εποχούμενος ό νους), что подразумевает владычественное положение ума. Ср. с учением св. Григория Нисского, согласно которому «в процессе чувственного познания участвуют два различных фактора — ум и органы чувств, доставляющие ему впечатления от внешних предметов… Психологический акт чувственного восприятия определяется у Григория Нисского довольно точно — именно как совокупность ощущений различных органов чувств, объединяемых сознанием (= "умом") познающего субъекта. О деятельности ума в процессе чувственного познания Григорий Нисский говорит подробно и определенно, указывая, что ум руководит внешними чувствами, проверяя, исправляя и дополняя их показания, а также группируя и систематизируя доставляемый ими материал. Таким образом, познающая сила у нас, собственно, одна — ум (νους, ό δί εκάστου των αισθητηρίων διεξίνων…), по природе своей отличный от чувств и непостижимый по своей сущности, как образ Божий». Владимирский Ф. С. Указ. соч. С. 381–382. Палама называет чувственное познание «смешанным ведением» (σύμμικτον την γνώσιν), подчеркивая его неоднородный (телесно–духовный) характер.