Пред нами горел столп огненный, и над нами было облако; и мы одни проходили в чужой стране среди разбойников, среди великих народов и царей.

Когда узнал и царь о поражении людей своих, то пришел в бешенство, считая великим бесчестьем быть поруганным и побежденным одним человеком.

Запряг он свои колесницы, поднял народ и погнался сам с большим хвастовством.

Придя, он нашел меня одного лежащим от усталости; Моисей же бодрствовал и беседовал с Богом.

Приказал он связать меня по рукам и ногам, и, удерживая меня через мнение, они покушались вязать; я же, лежа, смеялся и, вооружившись молитвою и крестным знамением, всех их отражал.

Не смея прикоснуться или приблизиться ко мне, они, стоя кое-где поодаль, думали устрашить меня:

Держа в руках огонь, они грозили сжечь меня, поднимали громкий крик и производили шум.

Чтобы не хвастались они, что сделали нечто великое, увидели они, что и я сделался светом, по молитвам отца моего, и посрамленные, внезапно все вместе удалились.

Вышел от Бога Моисей и, найдя меня дерзновенным, обрадованным и трепещущим от этого чудотворения, спросил: что случилось? Я возвестил ему все это: что был фараон, царь египетский; придя ныне с бесчисленным народом, он не мог связать меня; хотел он сжечь меня, и все пришедшие с ним сделались пламенем, испуская против меня огонь из уст своих;

Но так как они увидели, что я сделался светом, по молитвам твоим,

То превратились все в тьму; и вот теперь я один.

Смотри, ответил мне Моисей, не будь самонадеянным, не смотри на явное, тем более бойся тайного.

Скорей! воспользуемся бегством, так Бог повелевает; и Христос вместо нас будет побеждать египтян.

Пойдем, господин, сказал я, я не разлучусь с тобою. Не преступлю твоих заповедей, но все сохраню. Аминь.

* Здесь преп. Симеон говорит о своем духовном отце—Симеоне Студите, или Благоговейном.—Примеч. Пер.

** То есть духовный отец преп. Симеона, о котором выше шла речь.—Примеч. пер.

Гимн 38. Учение с богословием, в котором (говорится) о священстве и вместе о бесстрастном созерцании.

Как расскажу я, Владыко, о твоих дивных и чудных (делах)?

Как поведаю словом о глубине судеб Твоих, которые Ты повседневно совершаешь на нас, рабах Твоих?

Как презираешь Ты бесчисленное множество грехов моих и не вменяешь, Владыко, злых деяний моих?

Но милуешь и питаешь меня, Спасителю мой, просвещаешь и покрываешь, как исполняющего все Твои заповеди?

И не только милуешь, но и более того, сподобляешь меня предстоять пред Твоей славой, силой и величием, и изрекая глаголы бессмертия, беседуешь со мной немощным и презренным и недостойным жизни?

Как просветляешь Ты оскверненную мою душу, соделывая ее чистым и Божественным светом?

Как делаешь светоносными мои жалкие руки, которые, греша, я осквернял греховными сквернами?