Поскольку Господь говорит: «пустите детей приходить ко Мне» (Мк.10, 14), а апостол похваляет «из детства» изучившего «священные писания» (2 Тим.3,15) и еще повелевает воспитывать чад «в учении и наставлении Господнем» (Еф.6, 4), то всякое время и время первого возраста почитаем удобным к принятию приходящих. И детей, у которых нет родителей, принимаем сами собой, чтобы в подражание Иову (см. Иов,29, 12) быть отцами сирот; которые же зависят от воли родителей и которых сами родители приводят, принимаем при многих свидетелях, чтобы не подать случая желающим найти случай, но заградить всякие неправедные уста, говорящие против нас хулу. На этом основании принимать детей надобно, но не тотчас надлежит причислять и приписывать их к составу братства, чтобы, по несчастью, заслуженные ими укоризны не пали на жизнь благочестивую. Но хотя должно их воспитывать во всяком благочестии, как общих чад братства, однако же отделять особые дома и особый образ жизни детям мужеского и женского пола, чтобы не приобрели они смелости и безмерной дерзости пред старшими, но, по редкости встреч, сохраняли уважение к высшим и чтобы наказания, налагаемые на более совершенных за пренебрежение ими своих обязанностей (если бы им случилось впасть в такое рассеяние), неприметным образом не породили в детях удобопреклонности ко грехам или иногда и превозношения, как скоро заметят, что старшие претыкаются в том, в чем сами они преуспевают. Ибо младенчествующий разумом не разнится с младенцем по возрасту, а потому не удивительно, если и в том и в другом сказываются те же недостатки. Да и в чем у старших по их возрасту соблюдается приличие, то молодым, вследствие частого обращения их со старшими, делать преждевременно не прилично. Итак, для сей предосторожности и для соблюдения степенности во всем прочем надобно отдельно помещать детей и совершенных возрастом. А с сим вместе в доме подвижников не будет и шума при изучении уроков, необходимо для юных.

Но молитвы, которые установлено совершать днем, должны быть общие и у детей и у старших, потому что у детей чрез соревнование совершенным укореняется навык к сокрушенной молитве и для старших немаловажно пособие детей в молитве.

Уединенные же упражнения и правила касательно сна и бодрствования, времени, меры и качества пищи для детей должны быть определены приличным образом. Над ними должен быть поставлен старший возрастом, превосходящий других опытностью, доказавший свое великодушие, чтобы мог с отеческим сердоболием и благоразумным словом исправлять погрешности юных, после каждого падения употреблять приличные врачевства, так что одно и то же служило бы наказанием за погрешность и обращалось в упражнение в беспристрастии душе. Например, рассердился кто на сверстника? Такого должно заставить успокоить его и, по мере продерзости, оказать ему услугу, потому что навык смирения как бы отсекает душевную раздражительность, а превозношение всего чаще производит в нас гнев. Коснулся ли не вовремя снедей? Пусть большую часть дня остается без пищи. Обличен ли кто, что вкушал пищу не в меру или неблагочинно? Пусть во время принятия пищи отлученный от яств принужден будет смотреть на других вкушающих чинно, чтобы и наказан был воздержанием и научился чинности. Произнес ли кто праздное слово, оскорбление ближнему, ложь или иное что запрещенное? Пусть уцеломудрится воздержанием чрева и молчанием.

Но надобно, чтобы и обучение грамоте было соответственно цели, а для сего должно заставлять их употреблять слова, взятые из Писания, и вместо басен рассказывать им повествования о делах чудных, вразумлять их изречениями из притчей и назначать награды за удержание в памяти слов и вещей, чтобы дети с приятностью и легкостью, без огорчения для себя и непреткновенно достигали цели. При правильном руководстве у них скоро появляется внимательность ума и навык не рассеиваться, если наставники постоянно будут допрашивать, на чем остановилась их мысль и какой предмет их размышления. Ибо простота возраста, неухищренность и неспособность ко лжи легко высказывают душевные сокровенности. А сверх того ребенок, чтобы не часто застигали его на какой–нибудь непозволительной мысли, будет избегать мыслей нелепых и постоянно станет удерживаться от нелепостей, боясь стыда обличений.

Тогда должно принимать обет девства, как уже твердый, произносимый по собственному расположению и рассуждению, при совершенной зрелости разума, после чего и праведным Судиею по достоинству дел воздаются почести и наказания преуспевающим или согрешающим.

В свидетели же расположения должно брать предстоятелей церкви, чтобы чрез них и совершаемо было освящение тела, как некоего приношения Богу, и получило твердость совершенное при свидетельстве. Ибо сказано: «возьми с собою еще одного или двух, дабы устами двух или трех свидетелей подтвердилось всякое слово» (Мф.18, 16). Таким образом и ревность братии не подвергнется хуле, и тем, которые посвятили себя Богу, а потом намереваются уничтожить обет, не останется предлога к бесстыдству.

А не приемлющий на себя девственной жизни, как не способный пещися «о Господнем» (1 Кор. 7, 32), при тех же свидетелях да будет отпущен. Кто по долговременном самоиспытании и наблюдении, которое надобно дозволить ему производить над собой в течение многих дней, чтобы не причли нам чего в хищение, произнес наконец обет, того должно уже принять и причислить к братству, дозволить иметь и жилище и образ жизни общие с совершенновозрастными.

Забыли мы сказать, но теперь не безвременно присовокупить, что поскольку иным искусствам надобно обучаться тотчас с самого детства, то, как скоро некоторые из детей окажутся способными к обучению, не запрещаем им проводить дни с наставниками в искусстве. Но на ночь необходимо переводим их к сверстникам, с которыми надобно принимать им и пищу.

Вопрос 16. Необходимо ли воздержание намеревающимся жить благочестиво

Ответ. Что необходим закон воздержания, — ясно, во–первых, из того, что апостол причисляет воздержание к плодам духовным (см. Гал.5, 23); потом из того, что апостол воздержанию приписывает успех в непорочности служения, когда говорит: «в трудах, в бдениях, в постах, в чистоте» (2 Кор. 6, 5–6), и в другом месте: «в труде и в изнурении, часто в бдении, в голоде и жажде, часто в посте» (11,27), и еще: «Все подвижники воздерживаются от всего» (1 Кор. 9, 25). Да и умерщвление и порабощение плоти ничем не производится так успешно, как воздержанием, потому что кипучесть юности и неукротимость в стремлениях, как бы некоторой уздою, удерживаются воздержанием. «Неприлична глупцу пышность»,по Соломону (Притч. 19, 10); а что неразумнее преданной удовольствиям плоти и кружащейся юности? Почему апостол говорит: «попечения о плоти не превращайте в похоти» (Рим.13,14); и: «сластолюбивая заживо умерла» (1 Тим. 5, 6). И пример роскоши богача доказывает нам необходимость воздержания, чтобы иначе не услышать нам необходимость воздержания, чтобы иначе не услышать нам того же, что услышал богач: «ты получил уже доброе твое в жизни твоей» (Лк. 16, 25).

А как страшна невоздержность, сие показал и апостол, причислив ее к отличительным свойствам отступления и сказав: «в последние дни наступят времена тяжкие. Ибо люди будут самолюбивы», и перечислив многие виды порока, присовокупил он: «клеветники, невоздержны» (2 Тим.3, 1–3). И Исав, как в величайшем пороке, обвинен в невоздержности, потому что за одно кушанье отдал право первородства. И первое преслушание случилось с человеком от невоздержности.

Все же святые имеют свидетельство о своем воздержании. Вся жизнь святых и блаженных людей и пример Самого Господа в пришествие Его во плоти обязывают нас к нему. Моисей с помощью долговременного пребывания в посте и молитве приял закон и слышал глаголы Божий, «как бы», говорит, «говорил кто с другом своим» (Исх.33, 11). Илия тогда удостоен зрения Божия, когда и он достиг в равную меру воздержания. А что Даниил? Когда достиг чрезвычайных видений? Не по двадцатом ли дне поста? Как три отрока угасили силу огненную? Не воздержанием ли? И у Иоанна все направление жизни определено воздержанием. Им и Господь начал явление Свое.

Воздержанием же называем, конечно, не совершенное удержание себя от пищи (это будет насильственным разрушением жизни), но удержание себя от сластей, предприемлемое при низложении плотского мудрования с благочестивою целью. Вообще чем для живущих в страстях наслаждение вожделенно, в том образующимся в благочестии необходимо воздержание. Подвиг воздержания касается не одного удовольствия от яств, но простирается на всякое устранение препятствующего. Поэтому в точности воздержный не будет над чревом одерживать победу и в то же время уступать оную славе человеческой; не будет преодолевать постыдную похоть и в то же время порабощаться богатством или другим каким неблагородным расположением, например гневом, печалью и всем тем, чем обыкновенно порабощаются души невежественные. Ибо что усматриваем во всех заповедях, а именно, что они одна за другую держатся и невозможно преуспевать в одной отдельно от другой, то же самое наипаче усматривается в воздержании. Воздержный в рассуждении имущества исполняет евангельскую меру нестяжательности; удерживающий от раздражения и гнева не гневлив. Строгий закон воздержания назначает меру языку, пределы — очам, непытливое слышание — ушам. Кто не остается в сих границах, тот невоздержен и своеволен. Видишь ли как около этой одной заповеди все, как в хоровод одна за другую держатся?