Такова, братие, сила Божественного глагола! Как всемощное: "да будет!" самому ничтожеству дает бытие и жизнь; так всемощное: "да не будет!" все мертвит и уничтожает.

   Но что за перемена с Господом и Спасителем нашим? Во все время служения Своего, Он только учил, прощал, питал, исцелял и воскрешал; а теперь, под конец служения, - изрекает проклятие! Почему и для чего так наказана смоковница? - Потому что она не удовлетворила гладу, как можно подумать, слыша слова: взалка, и прииде к ней,и ничтоже обрете на ней? - Но, Кто провел сорок дней в посте и, несмотря на глад, с негодованием отверг предложение искусителя - обратить камни в хлебы. Тот мог теперь потерпеть голод еще несколько часов, пока достигнет города; и всего менее мог обратить чудодейственную силу Свою на отмщение невинному древу. И не Он ли Сам говорил ученикам, когда они на источнике Сихемском приглашали Его подкрепить Себя пищею:Аз брашно имам ясти, егоже вы не весте... Мое брашно есть, да сотворю волю Пославшаго Мя! (Ин. 4; 32, 34). Ужели недостало этого Божественного брашна теперь, когда предлежало довершить на Голгофе самую трудную часть определений этой всесвятой воли? И как бы, наконец, преподавая ученикам наставление о вере и молитве по случаю проклятия этой смоковницы, Спаситель мог сказать им:егда стоите молящеся, отпущайте, агце что имате на кого (Мк. 11; 25), если бы Им Самим смоковница проклята была во гневе и по личному неудовольствию на нее? Все это, не говоря уже о других обстоятельствах, ясно показывает, братие, что проклятие смоковницы последовало не в отмщение или наказание древу (такой поступок был бы несообразен не только с Божественным достоинством лица Иисусова, но и с природою древа), а для цели высшей. Это было одно из тех действий символических, которыми Спаситель вместо слов выражал иногда высокие истины Своего учения. Смоковница тем удобнее могла быть употреблена теперь символом, что она уже служила им некогда в одной из притчей Спасителя. Памятуете ли эту притчу? Вот она! Смоковницу имяше некий, - так говорил некогда Господь народу, -в винограде своем всаждену: и прииде ища плода на ней, и не обрете: рече же к винареви: се, третие лето, отнелиже прихожду, ища плода на смоковнице сей, и не обретаю: посецы ю (убо), вскую и землю упражняет? Он же отвещав рече ему: господи, остави ю и се лето, дондеже окопаю окрест ея, и осыплю гноем, и аще убо сотворит плод: аще ли же ни, во грядущее посечеши ю (Лк. 13; 6-9). У этой притчи, как видите, нет окончательного заключения. Не видно, что последовало по истечении грядущего лета с смоковницею: исправилась ли она и начала приносить плоды? Или осталась бесплодною? Если осталась бесплодною, то посечена ли действительно? - Не видно, говорю, этого. А видеть это, то есть, что угрозы Божественные не суть праздные слова, весьма нужно для нас. Ибо плоть и кровь наша любят обманывать и усыплять дух наш между прочим и ложным упованием, что Господь милостив, и потому не исполнит над нами угроз своих.

Вот смысл символа смоковницы! Вот цель ее проклятия!

   Участь, постигшая бесплодную смоковницу, прежде всего выражала судьбу народа Иудейского. Вчера был день для него самый решительный: ожиданный Мессия явился пред ним в виде кроткого Царя, предсказанного пророками; надлежало узнать и признать Его в этом качестве; от этого зависело все. Почему Сам Спаситель при входе в Иерусалим со слезами изрек: "О, если бы ты хотя в сей день твой уразумел то, что служит к благосостоянию твоему!" Иерусалим не уразумел этого; кроме восклицания невинных детей: осанна Сыну Давидову! (Мф. 21; 15) - все прочее и великое и малое, и старое и юное осталось равнодушным и неподвижным: смежило глаза, чтобы не видеть, заткнуло слух, чтобы не слышать (Лк. 19; 42). Посему завтра, в заключение последней окончательной речи к народу в храме, Господь скажет:се, оставляется дом ваш пуст! То-есть скажет целому народу подобное тому, что сказано сейчас смоковнице: отселе да не будет на тебе плода!

   Но, изображая собою участь народа Иудейского, проклятая смоковница выражает судьбу и каждой души грешной и нераскаянной. Все мы, братие, подобны древам, которые для того насаждаются небесным Вертоградарем, для того поливаются, очищаются, окапываются, чтобы во время свое цвести и приносить плоды. Души добродетельные соответствуют этому святому предназначению; почему само слово Божие уподобляет их древам, стоящим при исходищих вод, которые всегда почти зеленеют и бывают весьма плодоносны; а души грешные и нераскаянные есть древа бесплодные, которые множеством листьев только показывают вид жизни, а на самом деле ничем не награждают трудов, над ними положенных. Что делать небесному Вертоградарю с такими древами? - И Он, подобно земному вертоградарю, употребляет разные средства к их поправлению. Но когда эти средства, заботы и труды остаются без действия над нераскаянным грешником, правосудие небесное изрекает наконец грозное определение - посечь бесплодное дерево и бросить в огонь! - Ангел смерти исполняет определение это над бедным грешником иногда с такой внезапностью и рвением, что и нехотящий воспоминает при этом слова Давида: "мимо идох, и се не бе, взысках и не обретеся место его!" А иногда ознаменованный небесным отвержением грешник остается еще на некоторое время в живых (подобно как проклятая и иссохшая смоковница, без сомнения, еще занимала несколько времени свое место); но эта жизнь страшнее самой смерти. Для имеющих очи видеть нет ничего более жалкого, чем вид этих живых мертвецов. Несмотря на роскошь и великолепие, их нередко окружающее, на них видимо лежит печать суда и отвержения; вокруг них хлад и мертвенность; близ них уныние и тайный страх.

   Иссохшие убо смоковницы за неплодие прещения убоявшеся, братие, плод достоин покаяния принесем Христу, подающему нам велию милость. Аминь.

Слово в Великий Понедельник

    Между церковными особенностями первых трех дней недели настоящей главная та, что каждый день на часах читается по целым Евангелиям. Нетрудно угадать, для чего установлено это чтение: очевидно, для того, чтобы, приближаясь ко дню смерти Господней, мы, вослед за читающим Евангелие, повторили и обозрели в уме своем всю жизнь Его, дабы когда Он возгласит на Кресте Своем: совершишася, нам можно было яснее и раздельнее представить себе, что сделано Им в продолжение земной жизни для нашего спасения.

   Уже по одному этому, а вместе с этим и потому, что слушание Евангелия составляет великую сладость для души, надлежало ожидать, что если когда, то в эти три дня храмы наши будут наполнены слушателями. Но, на деле выходит другое, почти противное. Этому чтению Евангелий в значительном числе внимают разве только Ангелы, выну пребывающие в храмах наших: а людей в большей части храмов бывает при этом не много, очень не много. Даже из постоянно ходящих в церковь, некоторые стараются прийти ныне позднее, чтобы явиться к одной литургии, когда часы с чтением Евангелий уже кончились.

   Чего боятся при этом? - Очевидно, утомления от долгого стояния. Но Господь разве не утомлялся для нас? Послезавтра вы услышите от святого Иоанна, как Он, утруждая от пути, седяше тако на источнике Иаковле (Ин. 4; 6). Однако же это утомление не мешало Ему делать Свое дело, беседовать с женою самарянкою и привести ее к сознанию своих грехов. И когда ученики говорят Ему: Равви, яждь, - Он не оставляет Своего дела, не обращается к пище, а говорит: Мое брашно есть, да сотворю волю Пославшаго Мя и совершу дело Его (Ин. 4; 34). Вот как поступал для нас Господь наш! А мы боимся простоять для Него лишний час!.. Ибо, долго ли продолжается чтение Евангелий? Много, если два часа. - Итак, всего на все требуется пожертвовать в целом году только шестью часами, чтобы выслушать из уст священнослужителя сказания всех четырех евангелистов о земной жизни Спасителя! - И такой жертвы, то есть столь малой и ничего не стоящей, мы не можем принести!.. А посмотрите, как поступают с собою при других случаях те же самые люди, которые жалуются на усталость в церкви! Сколько ночей от начала до конца проводится за игрою, которая удручает и тело и душу! Сколько часов гибнет на балах в кружении, которое, если бы не сделалось обыкновенным от частого употребления, то могло бы быть налагаемо в виде наказания! - Тут нет ни долготы времени, ни утомления; сами говорят, что остались без ног, и спешат снова туда же, где отнимают, к сожалению, не ноги только, а нередко душу и совесть. - Подобное же долготерпение оказывают многие и в других случаях, где идет дело об угождении плоти и миру! Для одной церкви и богослужения нет у нас этой терпеливости; для одного Спасителя нет у нас лишних шести часов в году! И в какое время! Когда Он идет за нас на Крест!

   Перестанем же обнаруживать так безрассудно нашу неблагодарность и безчувствие. Поймем душеспасительное намерение Церкви, и начнем пользоваться попечением ее о спасении нашем. Ибо Устав - читать в настоящие дни Евангелия, весьма благодетелен уже тем, что не умеющие читать сами, каковых весьма много, могут в это время выслушать все Евангелия, от начала до конца, и таким образом возыметь некоторое понятие о всей жизни Господа в ее Божественной полноте и совокупности, простоять не только час или два, а и целый день.

   "Но по этому самому, - скажет кто-либо, - для меня не нужно присутствовать в это время в церкви; ибо я умею читать сам, и Евангелие могу прочитать дома гораздо с большим удобством. Знаешь ли, что мы скажем тебе на это в ответ, возлюбленный? То, что если ты не хочешь прослушать всего Евангелия в церкви, то мы не вдруг поверим, чтобы ты занялся прилежным чтением его дома. Почему так? Потому, что если бы ты действительно любил читать со вниманием Евангелие дома, то оно привлекло бы тебя на слушание его и в церкви. - Да, Евангелие не такая книга, которую, раз прочитав, потом не хочется читать, как бы она хороша ни была; Евангелие, напротив, на первый раз может читаться со скукой, но чем более будешь читать и узнавать его, тем сильнее оно начнет привлекать тебя, так что ты каждый день будешь в нем находить что-либо новое в пищу души и сердца. И это так и должно быть по двум причинам: во-первых, потому, что предметом Евангелия есть земная жизнь Богочеловека, Господа и Спасителя нашего, а это такой предмет, в котором тайна на тайне, которого всю глубину не понять не только нам, а и Ангелам. Ибо не напрасно сказано Павлом: велия... благочестия тайна; Богявися во плоти (1 Тим. 3; 16)! Не напрасно и евангелистом Иоанном замечено в конце Евангелия, что если бы из деяний Господався по единому писана быти, то ни самому... всему миру вместити бы пишемых книг (Ин. 21; 25). Каждый раз, раскрывая Евангелие, можно видеть только одну часть неизмеримой картины, и то малую; а всей никогда нельзя обнять, хотя бы всю жизнь читать и размышлять о читаемом. Во-вторых, Евангелие неисчерпаемо и всегда ново в назидании, потому что его начертала не рука человеческая, а Дух Святый, который водил и управлял этой рукой. Поскольку этот Дух знает все, испытует... самые глубины Божия: то, несмотря на крайнюю простоту и безыскусственность речи евангельской, она устроена так премудро, что никогда не теряет силы и сладости для читающего и слушающего, сколько бы раз ни читать и слушать, а напротив становится тем питательнее, чем более знакомится и, так сказать, роднится с ней наше сердце. Посему-то, говорю, трудно поверить, чтобы тот не захотел простоять лишний час для слышания Евангелия в церкви, кто привык находить удовольствие от чтения его дома. Напротив, оттого-то, по всей вероятности, не хотят слышать его и в церкви, что никогда не читали его, по надлежащему, дома, и не нашли в нем для себя вкуса. Может быть, и брали иногда в руки Новый Завет, и читали по нескольку часов, но читали с принуждением и скукой, как это бывает со многими, испортившими вкус свой от чтения худых и душетленных книг. В таком случае, чтение Евангелия, как лекарство, может показаться даже весьма неприятным. Но, когда, несмотря на это, продолжают читать, то неприятность постепенно исчезает, пробуждается духовная алчба к читаемому; оно со дня на день становится слаще для души, а наконец обращается в ежедневную необходимость. Кто достиг этого, тот готов слышать Евангелие где бы то ни было снова, тем более в церкви. Ибо слышимое в церкви с амвона, из уст священнослужителя, Евангелие оказывает нередко особенную силу и действие в сравнении с чтением его домашним. - Откуда это особенное действие? Может быть, и от священной торжественности чтения. Ибо что делается дома, нами самими, запросто, то по тому самому не так сильно действует на душу. С другой стороны, душа наша в церкви бывает гораздо восприимчивее для действия слова Божия, будучи преднастроена к тому и святостью места, и зрением священнодействий, и слышанием умилительных песнопений. Но более всего причиной особенного действия в церкви Евангелия - благодать Божия, которая и везде сопровождает это чтение, но наипаче в церкви, как естественном и постоянном жилище благодати. Поэтому, кто думает заменить слушание Евангелия в церкви чтением его дома, тот тяжко ошибается и много теряет. В случае необходимости, когда нельзя поступать иначе, такая замена терпима и хороша; в противном случае, не только непохвальна, но и составляет грех.

   Таким образом, братие мои, великая неделя началась у нас ныне невольным обличением что делать? - Давно замечено Премудрым, что лучше язвы друга, нежели... лобзание врага (Притч. 27; 6); лучше, скажем и мы, обличение, даже наказание от Церкви, нежели похвалы и величания от мира. Когда же и нам выговорить и вам услышать что-либо не так приятное, но душеполезное, как не в нынешние дни? Это по преимуществу, в целом году, дни покаяния и самоисправления во всем, в продолжение которых надобно осматривать все, что в нас есть худого и противного делу нашего спасения, осматривать и исправлять. Иначе домы наши выйдут к празднику лучше душ и сердец наших. Ибо среди их у самых бедных людей происходит в настоящие дни полное преобразование: все приметается, чистится и упорядочивается. Ужели же среди предпраздничного обновления одной лишь душе остаться у нас с прежним безпорядком и недугами? - Да не будет! Аминь.

Слово в Великий Понедельник