- Батюшка предупреждал про змей... Всё, что предупреждал, сбылось. Говорил, без послушания ничего не делай, палки не бери, в море не купайся, дождевики... а змеи спят, - как заклинание повторял он, глядя на вытянувшуюся вдоль дороги небольшую - в полметра - змею-гу. - И - вот она!

Ползучий гад никак не реагировал на бормотания Алексея Ивановича и, развалившись посреди дороги на солнышке, больше напоминал сытого кота, нежели коварного змея. Алексею Ивановичу такое пренебрежительное невнимание не понравилось, и он разочарованно произнёс:

- Вот, а батюшка предупреждал насчёт змей...

- Но он же не говорил, что она обязательно должна тебя укусить, - заметил я. - К тому же, она действительно спит.

- И лучше её не трогать, - предупредил Серёга.

- А вдруг она сдохла?

- Тебе-то какое дело? - изумился я.

- Пусть спит, - заключил отец Борис и изрёк ещё одну мудрость: - Мы её не трогаем, она нас не трогает.

- По этому поводу, кстати, есть анекдот, -сказал я и мы, обойдя так и не шелохнувшегося гада, пошли дальше.

6

Минут через десять открылся вид на Панто-кратор15*. Тоже красивый - внизу, у моря, монастырь больше напоминал суровую средневековую крепость, но с нашим (мы упорно называли Ильинский скит нашим), конечно, не сравнить. По логике, чтобы выйти к Ватопеду, нам теперь надо было двигаться вдоль побережья. Дорога, однако, снова уходила круто в другую сторону, но мы уже привыкли к выкрутасам афонских дорог - не они здесь определяют путь.

Решили сделать привал. Час как вышли с Ильинского скита, а тут тебе и вид прекрасный, и новый поворот дороги, так что самое время передохнуть, обсудить дальнейшее, а заодно и сфотографироваться на фоне Пантократора. Мы посбрасывали рюкзаки и сумки, отец Борис достал фотоаппарат, Серёга - карту, Алексей Иванович - пачку «Беломора».

Отец Борис чуть фотоаппарат не выронил: мало того, что мы чуть ли не каждый Божий день причащаемся, так ещё и курим.

Алексей Иванович смутился и стал махать рукой, рассеивая дым по Афону.

- Батюшка, давайте я вас сфотографирую, -попытался я переключить внимание отца Бориса.

Тот поднял руку, набрал в лёгкие воздуха, но, видимо, так и не найдя подобающих слов, только потряс перстом.

Алексей Иванович поднялся и отошёл от греха подальше, а мне пришлось за него заступаться: вот, мол, для того и на Афон поехал, чтобы оставить пагубное пристрастие. Это несколько утешило батюшку, и в это время отошедший Алексей Иванович воскликнул:

- Смотрите-ка, - и все повернулись к нему.

Алексей Иванович стоял у противоположной

стороны дороги, откуда поднимался покрытый редким кустарником склон горы, и указывал на едва приметный указатель: посеревшая от солнца и ветра деревянная палочка и на ней изржа-вевшая, с тёмными пятнами табличка, точно в тон серо-буро-зелёному склону горы.

Мы подошли и внимательно осмотрели табличку: когда-то, в давние-стародавние времена на ней определённо было написано «Ватопед». Более того, под словом угадывалась стрелка. И стрелка указывала на склон горы.